Пропавшая нимфа: Сборник

— Прежде?.. У нее иногда бывало плохое настроенйе, но ничего похожего.

— А ты уверен, что в ту субботу у вас ничего не случилось?

— Совершенно уверен, и по очень простой причине: весь день мы провели вместе. Я приехал утром, около десяти часов. Мадлен только встала. Мы поболтали... не спрашивай о подробностях, я, конечно, забыл все... И почему бы мне надо было обращать на это внимание? Помню только, что завтракали мы дома.

— Где ты живешь?

— Что?.. Ах, да, ведь я никогда не писал тебе... Я купил дом на авеню Клебер, совсем близко от Этуаль... Вот моя визитная карточка.

— Спасибо.

— После завтрака мы вышли. Вспоминаю, что мне нужно было повидать кое-кого в Министерстве... Потом мы погуляли около Оперы. А потом... черт возьми, это все. Такой же день, как остальные.

— А кризис?

— Произошел в конце ужина.

— Ты можешь сообщить дату?

— Дьявол! Дату?

Гевиньи заметил записную книжку адвоката и стал ее перелистывать.

— Помню, был конец февраля,— сказал он,— из-за того свидания... Ну вот, суббота была двадцать шестого числа. Это безусловно случилось двадцать шестого.

Флавье присел на подлокотник кресла около Гевиньи.

— А почему тебе пришла в голову мысль отыскать меня?

Гевиньи снова крепко сжал руки. Он освободился от всех своих тиков, но сохранил эту привычку. Руки он сжимал, когда находился в затруднительном положении.

— Ты всегда был моим другом,— пробормотал он.— Иногда интересовался необычными психологическими случаями... Ведь не хочешь же ты, чтобы я попросил помощи у полиции?.

Увидев, как сжались губы Флавье, он поспешил добавить:

— Именно потому, что ты ушел оттуда, я и обратился к тебе.

— Да,— сказал Флавье, поглаживая кожу кресла,— ушел.

Он резко поднял голову.

— Знаешь почему?

— Нет, но...

— Все равно узнаешь. Такие вещи... невозможно долго скрывать.

Он хотел улыбнуться, остаться прежним, но голос его невольно сделался жестким.

— У меня был тяжелый удар... Немного портвейна?

— Нет, спасибо.

Флавье налил себе и поднял стакан.

— Со мной случилась идиотская вещь... Я был инспектором... И теперь уже можно сказать — не любил эту работу. Если бы отец не вынудил меня!.. Он служил дивизионным комиссаром и не признавал другой карьеры. Я должен был отказаться. Ведь никто не имеет права заставлять парня... Короче, мне поручили задержать какого-то типа. О! Это не было опасно, нет... Только он вздумал спрятаться на крыше... Со мной был один мой коллега, очень симпатичный, по имени Лериш...

Он опорожнил стакан, и на глазах его появились слезы. Он кашлянул и пожал плечами, чтобы скрыть свои чувства.

— Вот видишь,— пошутил он,— как только эта история всплывает на поверхность, я теряю тормоза... Крыша была крутой. Машины виднелись где-то совсем далеко внизу. Тип спрятался за трубой, он был безоружен. Его требовалось только связать. Я не смог спуститься к нему.

— Головокружение! — сказал Гевиньи.— Ну да, помню, ты всегда этим страдал.

— Лериш пошел вместо меня... и упал.

— А! — произнес Гевиньи.

Он опустил глаза, и Флавье, наклонившись к нему, так и не узнал, что тот подумал. Он продолжал тихим голосом:

— В любом случае лучше тебе быть в курсе дела.

— Нервы могли не выдержать,— сказал Гевиньи.

— Разумеется,— безразлично заметил Флавье.

Некоторое время они молчали, наконец Гевиньи сделал рукой неопределенный жест.

— Это огорчительно, но ведь ты здесь не виноват.

Флавье открыл ящичек с сигаретами,

— Угощайся, старина.

Он всегда чувствовал неудовлетворенность, когда рассказывал свою историю. Никто не принимал ее всерьез. Как заставить их услышать крик Лериша, который так долго звучал в его ушах, хотя падение было таким' коротким? У жены Гевиньи могло быть, конечно, скрытое переживание, но какое переживание сравнится с этим? Разве она тоже слышала крик, пусть даже во сне? Позволила ли она кому-нибудь умереть вместо себя?

— Могу я рассчитывать на тебя? —спросил Гевиньи.

— Чего ты конкретно от меня хочешь?

— Ты должен наблюдать за ней. Но особенно ценно твое мнение. Мне совершенно необходимо иметь возможность с кем-нибудь поговорить об этом. Ты ведь согласен?

— Если тебе будет легче.

— О, мой дорогой Роже, ты даже не представляешь, до какой степени! Ты сегодня вечером свободен?

— Нет.

— Жаль! Я бы пригласил тебя пообедать у нас. Тогда в другой день?

— Нет. Лучше, если она не будет меня знать, это упростит задачу.

— Верно,— согласился Гевиньи.— И все-таки тебе ведь необходимо встретиться с ней.

— Отправьтесь вдвоем в театр. Тогда я смогу рассмотреть ее, не будучи нескромным.

— Отлично, завтра вечером пойдем к Мариньи. У меня есть ложа.

— Я там буду.

Гевиньи взял Флавье за руки.

— Спасибо. Видишь, я прав, ты действительно очень отзывчивый и сообразительный человек. Я бы не подумал о театре.

Он принялся шарить во внутреннем кармане пиджака и заколебался.

— Не сердись, старина... Но нужно решить еще один вопрос, понимаешь... Ты и так уже согласился заняться Мадлен.

— Подумаешь! — проговорил Флавье.— У меня много времени.

— Это правда?

Флавье легонько хлопнул его по плечу.