Пропавшая гора

– Почему он может отсутствовать? – спрашивает Роберт Трессиллиан.

– Я помню, перед нашим выходом он говорил мне, что, возможно, ему прикажут идти в Гуайанас, чтобы подавить восстание индейцев племени яки. Если он ушел туда, наше положение лучше не станет.

– Но жители Ариспе – они ведь не останутся равнодушными к нашей беде?

Это говорит англичанин.

– Конечно, – соглашается мексиканец, и на его лице снова видна надежда. – Не останутся. Я об этом не подумал. Но теперь вижу.

– И можно ожидать, что они вступятся не только за нас, но за своих родственников и друзей. Подумай, amigo mio! У каждого из наших людей остались те, кто бросится на защиту, как только узнает, как обстоят дела.

– Ты прав, дон Роберто. Есть ли в Ариспе солдаты или нет, город обязательно отправит отряд, который сможет нас выручить. Мы должны набраться терпения – надеяться и молиться.

– Дорогой муж, – вмешивается сеньора, – ты, кажется, забыл о моем брате Хулиано и его трехстах пеонах. Половина из них – смелые ребята, они справятся с окружившими нас дикарями. Если Энрике сможет добраться до Ариспе, он пойдет в хасиенду моего брата, есть в городе солдаты или их нет.

Эти неожиданные слова укрепляют надежду. Всем кажется, что осада вот-вот будет снята и они могут продолжить прерванное путешествие.

То же самое испытывают все в лагере. Везде говорят о том же и почти так же; все надеются на друзей, оставленных позади: они не подведут.

* * *

А вот чувства в лагере койотерос прямо противоположные: вместо уверенности сомнения и даже опасения. Посыльный белых людей – они уверены, что это был он, – прошел через их ряды, и они хорошо понимают, каковы будут последствия.

Они знают, что шахтеры пришли из Ариспе – об этом говорят знаки на фургонах и другом имуществе, и именно туда сейчас скачет посыльный бледнолицых. На таком быстром коне он доберется скоро. Он там все расскажет, и ответ тоже будет быстрым: к Научампатепетлю двинется армия. Она может подойти даже раньше, чем вернутся налетчики с реки Хоркаситас.

Поэтому в день и ночь вслед за бегством Генри Трессиллиана и во все последующие дни и ночи у осаждающих тревоги не меньше, чем у осажденных.

Осажденные боятся голода, осаждающие – огня и меча.

Глава XXVIII

Друзья в тревоге

– Рад видеть тебя, сеньор Хулиано! Не часто ты оказываешь Ариспе честь своим посещением.

Полковник Реквеньес говорит это человеку средних лет, в гражданском и в одежде хасиенадо. Это дон Хулиано Ромеро, брат сеньоры Виллануэве, владелец большой ганадерии (животноводческой фермы) в шести или семи милях от Ариспе.

– Я бы и не был здесь, – отвечает тот, – если бы не был встревожен.

– Чем встревожен? – спрашивает полковник, догадываясь о причине тревоги

– Нет известий от Виллануэвы. Я пришел узнать, нет ли их здесь?

– Ни слова. И ты прав: это серьезно. Я говорил об этом с твоим сыном перед твоим приходом.

Они в большой официальной резиденции полковника Реквеньеса, в приемной, в которую только что пропусти лиганадеро; сын, о котором упоминает полковник, молодой человек лет шестнадцати, в военном мундире, с ташкой [Походный ранец всадника] и со знаками различия, говорящими о том, что он адъютант. Поздоровавшись, полковник снова садится за стол, на котором лежит несколько распечатанных писем; он как будто изучает их содержание.

–Por Dios! – продолжает ганадеро. – Не могу понять, чем это вызвано. – Они давно уже должны были добраться до шахты. Прошло достаточно времени, чтобы мы могли получить сообщение. А сестра обещала написать мне. Это загадка! Обещала написать, как только они доберутся.

– А Виллануэва обещал писать мне. К тому же у его людей много друзей и родственников по соседству со старой minera (шахтой). Кое-кто из них ежедневно приходит в Ариспе и спрашивает, нет ли новостей от тех, кто ушел на север; очевидно, что они тоже никаких сообщений не получали.

– Как ты думаешь, Реквеньес, какой может быть причина?

– Я думал об этом. Вначале мне казалось, что засуха, от которой пересохли все ручьи и пруды, могла заставить их свернуть к воде и удлинить путь. Но даже в этом случае у них достаточно времени, чтобы добраться до цели и нам получить от них вести. Но этого нет, и я боюсь, что дело в чем-то похуже.

– Что это может быть, по-твоему, полковник?

– Боюсь даже предположить, но это напрашивается, дон Хулиано. И ты, несомненно, тоже об этом думал.

– Понимаю. Los Indios!

– Los Indios!– повторяет офицер. – Именно. Виллануэва говорил мне, что новая veta (жила) далеко на северо-западе от истоков Хоркаситаса. Это территория, которую считают своей племена апачей; ты знаешь, что они все враждебно относятся к белым, особенно к нам, мексиканцам, по причине, о которой ты мог слышать.

– Я знаю об этом: ты говоришь о деле Джила Переса?

– Да, и боюсь, наши друзья встретились с этими дикарями. Если так, да смилуется над ними небо и да поможет им бог, потому что только он может помочь.

– Встреча с ними означает, что они нападут?

– Несомненно; и всех уничтожат: мужчин убьют, женщин и детей уведут в плен.