Но так далеко им смотреть не нужно. Потому что на расстоянии чуть больше десяти миль они видят то, что сразу привлекает их внимание – тусклое желтоватое облако, основание которого находится на равнине.
– Это не дым, а пыль! – восклицает гамбусино, увидев облако. – Пыль, поднятая копытами лошадей, их сотни. Ничем иным это не объяснить. Лошади с людьми на спине. Если бы это было стадо диких мустангов, облако было бы более растянутым. Indios, por cierto! (
Едва не задыхаясь от приступа сожалений и угрызений совести, он какое-то время молчит; однако сердце его громко бьется; глядя на далекое облако, пытаясь что-нибудь разглядеть в нем. Темное облако становится менее густым, частично оно рассеивается, и в нем видно какое-то более темное ядро со сверкающими точками. Пока отдельные фигуры еще не видны, только темная масса, но гамбусино знает, что она состоит из всадников, а блестит оружие и украшения, когда к ним пробиваются лучи солнца.
– Какая жалость, – восклицает он, – что я не попросил у дона Эстевана бинокль! Если бы он сейчас был у меня! Но я и без него достаточно вижу. Это именно то, чего я боялся. Сегодня больше никакой охоты: еще до вечера нам предстоит схватка, может, еще раньше. Mira! (
Сеньорито видит, что пыльное облако действительно разделилось на две части. Теперь он видит и отдельные фигуры: лошадей с всадниками на спинах; оружие блестит ярче, потому что находится в движении.
– Да, – говорит все более серьезно мексиканец, – это головорезы индейцы, и их сотни. Если это апачи – а это точно они, – да поможет нам небо! Я знаю, что означают их движения. Они заметили дым лагерных костров и хотят подойти с обеих сторон Серро. Вот зачем они разделились на две части. Назад в лагерь, и как можно быстрей, как только могут нести нас ноги! Нельзя тратить ни минуты, ни секунды. Vamos!
И они бегут в лагерь. Сейчас не нужно тратить время на прокладывание пути, бегут по уже проложенной тропе, мимо мертвого барана, мимо ручья и подвешенных индеек, не глядя на них и даже не думая о том, чтобы взять их с собой.
* * *
Обитатели лагеря шахтеров: мужчины, женщины и дети – уже встали и заняты делами. Некоторые работают у фургонов, поливают водой колеса, чтобы укрепить шины: древесина высохла и держится непрочно; другие чинят упряжь и седла, а третьи переводят животных на свежую траву. Небольшая группа собралась у туши бычка, его свежуют¸ чтобы приготовить бифштексы на завтрак.
Снова разожгли несколько костров, потому что людей много, и они разбились на группы в соответствии со званием и профессией. Вокруг костров женщины и взрослые девушки; одни склонились к глиняным котелкам с шоколадом и кофе, другие на зернотерке превращают вареную кукурузу в тесто для обязательных тортилий. Дети играют на берегу озера, заходя по колено в воду; они плещутся, как утки; мальчики постарше соорудили импровизированные удочки и ловят рыбу. В этом далеком каровом озере рыба есть, потому что оно соединено с рекой Хоркаситас, теперь почти пересохшей, но временами такой полноводной, что рыбы могут подняться до озера, и несколько видов действительно нашли сюда дорогу.
В пространстве, окруженном фургонами – в коррале, – установлены три палатки, они стоят в ряд. Средняя – большой квадратный шатер, и по бокам палатки поменьше обычной колоколообразной формы. Шатер занят старшим партнером и его сеньорой. В палатке справа их дочь со своей служанкой, индейской девушкой. В другой палатке спять отец и сын Трессилианы.
Сейчас все три палатки пусты, обитатели покинули их. Как известно, Генри Трессилиан ушел на вершину Серро, его отец в сопровождении мажордома обходит лагерь, проверяя все. А дон Эстеван, его жена и дочь ушли к берегу, чтобы насладиться освежающим ветерком с озера. Они успели только пройти по песчаному берегу и повернуть назад, как услышали крик, который встревожил не только их, но и всех обитателей лагеря:
– Los Indios!
Кричат наверху, с верхней части расселины; все одновременно смотрят вверх. И видят двух человек, стоящих на выступе скалы, их фигуры четко вырисовываются на голубом фоне неба; все сразу узнают в них гамбусино и Генри Тресиллиана. Они лишь мгновение стоят неподвижно, только чтобы выкрикнуть это ужасное предупреждение, потом бегом спускаются по расселине, рискуя сломать шею.
На дне их встречает возбужденная шумная толпа и забрасывает ураганом вопросов. Но они лишь повторяют то, что кричали сверху, и протискиваются туда, где их ждут дон Эстеван и старший Трессилиан. Первым начинает говорить старший партнер. Он обращается к Висенте:
– Ты видел индейцев, дон Педро? Где?
– В ллано, твоя милость, на северо-востоке.
– Ты уверен, что это индейцы?