Пропавшая дочь

Благословен тот вирус, который проредит их ряды. Благословен тот водный поток, несущий мусор, который смоет их и не даст их крысиным мордам высунуться из нечистот и жидкой грязи. Благословен солнечный жар, который испепелит их дотла.

Я уничтожу их.

Если тебя больше нет, их тоже больше не будет.

Отец положил оружие и забрался на кровать, где зарылся лицом в одеяло. А ведь он едва не похоронил свою дочь в неизвестной могиле, два страшных года назад.

19

То, что следовало за ним с места убийства до самого дома, было подобно клубам черного дыма.

Он пробудился от сна, в котором открыл дверь чулана в каком-то сумрачном доме и обнаружил лишь высохшие кости и грязную одежду. Детскую одежду, погребенную в вырытой в полу яме. Мы покажем тебе, что мы нашли. Так сказала ему свекровь. Но когда он в шоке повернулся, то увидел подружку Йоны, стоящую в своем черном нижнем белье и туфлях на высоком каблуке, пакующую пистолеты и игрушки его дочери в кожаный чемодан. На голове у нее была вуаль, но он чувствовал, что женщина улыбается под черным шифоном. Он узнал ее лицо, проступающее сквозь тонкую ткань. И закричал: «Боже, нет!» Но повернувшись во сне, стал быстро проходить через странные, временами кажущиеся знакомыми ситуации. Оказался в комнате, в черном доме с ужасами, изображенными на стенах. В дальнем углу вертелся и плясал нарисованный труп, все время довольно ухмыляясь. Потом Отец поднялся наверх и предстал перед алтарем в темном холодном помещении, освещенном янтарным светом свечей. Йона Аберджиль пробирался под дулом пистолета через груды жертв голода. Перешагивая через тела, превратившиеся в дерево и бумагу, едва удерживаемые распадающейся одеждой, он произнес: «И ты, и ты сейчас». Затем Отец появился в бетонном помещении с позеленевшими углами и цементным полом, покрытым темными и липкими пятнами. Он стоял на коленях рядом со своей женой, детективом и какой-то женщиной с мешком на голове.

«Ты это сделал. Ты!» – произнесла Скарлетт Йоханссон сквозь закрывающую лицо мешковину.

«Ты это сделал», – кивая, тихо согласился Джин Хэкмен.

Его жена что-то говорила, плача при этом. «Ты сделал это со всеми нами, в тот момент, когда связался с этой сукой».

Из темного прохода у них за спиной появилась фигура с мачете.

Не важно, как сильно Отец метался, кричал и бился головой во сне, он не смог вырваться из смятой постели и оказался в следующей, скудно обставленной комнате. Над его голым телом, там, где должен был быть потолок, дымился и все же похрустывал, словно мокрая ткань, предмет, похожий на гротовый парус яхты. В центре предмета поблескивало существо, и испарения, вьющиеся из его маслянистой сердцевины, становились черными и волосатыми, словно ножки насекомых под микроскопом.

Настойчивые муки сна не отпускали его. Затем ему приснилось, что они с женой стоят по пояс в черной холодной воде. И держат их дочь за ее маленькие ручки, в то время как та тонет в пустоте. Что-то невидимое обвилось вокруг ее ног и талии. Лишь голова и руки оставались над поверхностью. Ни у него, ни у жены не хватало сил помочь ей – в снах, связанных с преследованием, он очень часто сталкивался с подобным. Руки у них онемели, стали почти безжизненными, возможно, какое-то время могли удерживать ее, но вытащить были не способны. С натянутым спокойствием в голосе жена произнесла: «Нам придется с ней попрощаться». Эта мысль вызвала у Отца боль, будто его пронзило ледяным колом. Он посмотрел вниз на маленькое испуганное лицо и понял, что никогда ее не отпустит: напротив, он отправится вслед за ней в эту черноту.

В шесть часов Отец проснулся, изнуренный и истерзанный ночной каруселью. Слез с кровати и отправился окунуть свое несчастное тело в то скудное количество тепловатой воды, которое удалось набрать из древних труб, заставляющих содрогаться пол общей ванной. Израсходовав норму воды и обсушившись, он заставил себя проглотить сухой рогалик и чашку черного кофе. Оделся в чистую одежду, которая легла на его измученную плоть, как божественная благодать, и собрал вещи. Ему нужно было уехать подальше от места, где он стал исполнителем убийства.