Пропавшая дочь

Между связанными руками сиделки проходил поддерживающий барную стойку металлический столб. Он казался вполне крепким, когда Отец связывал ей запястья. Сиделка думала, что он собирается ее убить. Все они так думали. Все ждали расправы. Это определенно являлось правилом в том мире, в котором они жили и который кишел мстительными людьми. В мире, который они переделали под себя. В мире, который неожиданно восстал против них. Хотя они наверняка сомневались, что смогут так жить бесконечно, в то время как многие будут страдать… когда девяносто миллионов людей будут испытывать хронический стресс из-за отключения электричества, нехватки воды, наводнений и палящего солнца.

– Прочь оттуда! – взревел он. Подружка Йоны остановилась и попыталась проглотить подступивший к горлу ком. – Забудь про гребаную кровать!

Злость помогла ему. Ему нужно больше злости, но не слишком много, пока он не свяжет их всех.

– Вставай на колени!

В их мире на колени обычно вставали перед казнью; он прочитал это по ее глазам.

– Я не причиню тебе боль. Мне нужна только информация. От твоего… твоего бойфренда, или кто он там тебе. Хорошо?

Пошатываясь, женщина отошла от прикроватных тумбочек на пару футов, определенно не уверенная в том, верить ему или нет. Положив одну руку на кровать, она осторожно опустилась на колени.

– Прочь от кровати. Сюда, на ковер. Шевелись!

Женщина подчинилась и на четвереньках поползла к нему. Отец невольно почувствовал в ее движениях что-то непристойное.

– Остановись. Вон там. Вытяни вперед руки.

Отец вытащил из висящего на двери халата пояс и связал ей запястья, затем с помощью кожаного ремня привязал руки к телу. На ногтях у нее был безупречный маникюр, что редко увидишь в последнее время. На одном из пальцев поблескивало кольцо с бриллиантами, на запястьях позвякивали золотые браслеты.

– Хорошо. Хорошо, – ободряюще прошептал он ей. – Это не займет много времени. Тебе не будет больно. Обещаю. Теперь вытяни ноги.

– Нет. Пожалуйста, боже.

– Просто чтобы я смог связать их. Я не причиню тебе вреда… если сделаешь то, что я скажу.

Та легкость, с которой пришли в голову эти слова, вызвала у Отца смесь облегчения и отвращения.

Женщина вытянула свои длинные ноги, и Отец переместился к ее лодыжкам. Он окинул взглядом комнату, отчаянно пытаясь найти то, чем можно связать ей ноги, поскольку оба набора наручников ушли на Йону Аберджиля. Он не хотел, чтобы она добралась до спрятанного оружия, телефона или тревожной кнопки. Возможно, та кнопка уже нажата.

Бросившись к гардеробной, Отец распахнул двери и схватил один из как минимум сотни сделанных на заказ галстуков. Вернулся к женщине, присел возле ее лодыжек и снял с нее туфли. Длинные каблуки походили на черные лакированные кинжалы. Они вызвали у него короткие жаркие воспоминания об одном случае, когда на пол были сброшены другие туфли на длинных каблуках. Воспоминания о тех далеких днях, когда, работая в логистике и будучи амбициозным и желающим двигаться вверх, он использовал любую тактику, чтобы получить повышение. Честолюбие, из которого он извлекал пользу. Он не мог устоять перед ними, теми девушками в английских костюмах и шелковых блузках. Мягкость их тел манила его из-под их одежды, их духи опьяняли его так же сильно, как алкоголь, который он заливал в себя, когда ухаживал за ними на конференциях, на работе и в офисах, где продолжались бесконечные интрижки, пока сходил с ума климат и рушился мир.

Внезапно он снова почувствовал себя в прошлом. Теперь это было почти забытое ощущение. Его охватило покалывающее, манящее и пьянящее возбуждение, вызванное видом нового лица, ног и неприкрытой груди. Незнакомым голосом, произносящим его имя, провоцирующим его, флиртующим с ним. Приятными чужими губами, приникшими к его рту в полуосвещенной комнате вдали от дома.

Он часто задавался вопросом, подпитывает ли чрезвычайная ситуация человеческое желание? Люди говорят, что да. Такие возможности для мощных напоминаний о том, что значит испытывать удовольствие и сходить с ума в чужих объятьях, были очень ценными. Теперь мало кто мог позволить себе подобное, и ощущение этого, возможно, являлось одной из его мотиваций и станет будущим оправданием.

В свете потолочных светильников ноги девушки отливали блеском. Они были покрыты тонкой второй кожей из чистого нейлона. Чулки. Черные, под цвет полупрозрачных трусиков. Такие ему не встречались уже много лет. Под задранным подолом платья он видел, как нижнее белье, словно темный дым, обволакивает ее бледные ягодицы. Отец так часто не мог сдерживать свои желания, давал обещания и заверения, чтобы трогать тела желанных женщин. Он вел себя подло. Но эта девушка оделась так, чтобы понравиться той твари – торговцу людьми, лежащему в гостиной лицом вниз. Своими красивыми ногами награждала его за сексуальное рабство, организатором которого он являлся.