Пропавшая девушка

— Знаю. Знаю, — сказала она. — Я психическая. Я рыжая, а стало быть — вспыльчивая, ревнивая и эмоциональная, верно? Ты кроме как стереотипами, Майкл, мыслить умеешь?

— Так мы ни к чему не придем, — сказал я. — Хочешь, чтобы я извинился за то, что обнял ее?

— Я хочу, чтобы ты извинился за то, что болван. За то, что не замечаешь, как Лиззи всеми правдами и неправдами добивается твоего внимания.

Я тяжело вздохнул.

— Еще раз повторяю, Пеппер. Лиззи была напугана. Она нисколько не притворялась. Ты совершенно напрасно обвиняешь ее. Ей было страшно. Ситуация и впрямь страшная.

Пеппер вскочила, треснувшись коленями о кофейный столик, подстаканники разлетелись по полу. Первый раз в жизни я увидел на ее глазах слезы. Слезы злости.

— Если предпочитаешь быть с ней, я от тебя ухожу.

Я тоже встал, пораженный тем, как часто колотится сердце. И приблизил лицо к ее лицу.

— Если ты собираешься все время злиться и ревновать, — произнес я, — то скатертью дорожка!

Она потупилась.

— Значит, разрыв?

— Похоже на то, — сказал я. Странно это звучало. Совсем на меня не похоже. Я был слишком зол, чтобы оставаться самим собой.

— Ты и впрямь придурок. — Ей непременно нужно, чтобы последнее слово осталось за ней.

Я смотрел, как она взяла куртку из шкафа в прихожей и выбежала из дома, хлопнув дверью.

Долго стоял я в прихожей, глядя на дверь. Неужели я ждал, что Пеппер вернется? Придет назад и попросит прощения?

Нет. Кому как не мне это знать. Я стоял, пытаясь собраться с мыслями, сжимая и разжимая кулаки. И обнаружил, что думаю о Лиззи. Как она дрожала, когда я обнял ее. Каким теплым было ее лицо, прижимавшееся к моему.

Не могу сказать, как долго звонил мой сотовый. Я был так погружен в собственные мысли, что не чувствовал даже, как он вибрирует в кармане джинсов. Наконец, я спохватился и вытащил его.

— Алло?

— Ты убил меня, — прошептал хриплый, надтреснутый голос.

Я заморгал и отнял телефон от уха, чтобы посмотреть, от кого звонок. Но на экране было лишь одно слово: «Заблокирован».

— Кто это? — спросил я.

— Твой злейший враг, — прозвучал хриплый ответ.

— Подожди… — начал я. Голова пошла кругом. Дебильные телефонные розыгрыши очень любил Гейб. Может, это очередной из них?

— Ты убил меня и оставил лежать в снегу. — Шепот затрещал в ухе, прервав мои мысли о Гейбе. — Теперь мой черед.

Телефон едва не выскользнул из руки. Я перехватил его поудобнее и с силой прижал к уху.

— Минуточку, — сказал я. — Что ты имеешь в виду? Давай нормально поговорим.

Короткая пауза. Затем:

— Поговорим? Ты убил меня, а теперь хочешь поговорить?

— Ты не мог умереть, — настаивал я. — Чего тебе нужно? Зачем ты мне звонишь?

— С кого мне начать?

— А? Не понимаю. Чего ты хочешь?! — Мой голос сорвался на визг. Я глубоко вдохнул. И слушал.

— Кто станет первым? — прохрипел он. — Кто первым заплатит за то, что вы сделали?

— Э-эй. Постой, — сказал я. — Послушай меня…

— Как насчет девушки-красавицы с черными кудрями и темными глазищами, девушки, по которой ты с ума сходишь?

Я сглотнул.

— Что? Лиззи? Что ты собираешься сделать с Лиззи?

Наступила долгая тишина.

Затем последовал щелчок отбоя.

22

Я сидел в кабинете, склонившись над ноутбуком и тупо пялясь в пустой экран. Я знал, о чем хочу написать в очередном выпуске нашего блога, но никак не мог найти в себе силы приступить к работе.

Дверь я оставил открытой и из коридора до меня доносились голоса, смех, шарканье ног, хлопанье шкафчиков, крики и обрывки разговоров — ребята собирали свои вещи и расходились по домам.

— Эй, Майкл?

Я обернулся, когда в кабинет заглянул Гейб.

— Как дела? — спросил я.

— Ты домой собираешься? — спросил он. В руке он держал скатанный в трубочку плакат. Гейб — прекрасный художник. Рисует с раннего детства. Он надеялся выбить бюджетное место в Нью-Йоркской академии Пратта, но не срослось.

— Я должен задержаться и написать в блог, — сказал я. — Мы с Пеппер собирались порыться в старых ежегодниках. Ну, знаешь, для юбилейного выпуска. Но не уверен, что она будет со мной разговаривать.

Гейб кивнул.

— А что ты решил насчет того парня, что тебе звонил?

Я пожал плечами.

— Постараюсь не думать об этом.

— Но он тебе угрожал, — напомнил Гейб. — Он угрожал всем нам.

Я побарабанил пальцами по столу.

— Знаю, Гейб, ты хочешь, чтобы я обратился в полицию. Но мне не хочется давать делу ход. Это наш выпускной год. Еще один семестр, и мы разъедемся кто куда. Не думаю, что нужно ставить все под удар. Если мы сумеем хранить молчание…

Гейб скривился:

— Все мы в одной лодке. Никто не хочет неприятностей. Ни в коем случае. Но если нас станет преследовать какой-то взбесившийся психопат…