Пропащий

Я огляделся. Чужая квартира с затхлым воздухом. Какой смысл оставаться здесь? И еще я подумал о фотографии, которая лежала у меня в кармане, – мой брат на фоне горного пейзажа.

– Уже еду, – сказал я в трубку.

* * *

– А где Шейла? – поинтересовалась Мелисса, встретив меня в дверях.

Пробормотав что-то о срочных делах, я проскользнул в гостиную.

В этот день нас наконец навестил еще хоть кто-то не из нашей семьи – Лу Фарли, старый друг отца, с которым они не виделись лет десять. Старики сидели и преувеличенно бодро делились воспоминаниями о давних временах. Что-то о бейсбольной команде. Я до сих пор иногда смутно припоминаю отца в темно-красном спортивном костюме с гербом на груди, слышу скрип его подкованных ботинок по гравию и чувствую тяжелую руку на своем плече. Это было так давно… Они хохотали над чем-то – я уже много лет не видел, чтобы отец так веселился. Глаза его увлажнились, и он будто бы смотрел вдаль. Когда-то мама тоже ходила смотреть на игру. Помню, как она сидела на открытой трибуне, вижу ее загорелые руки.

Я выглянул в окно, надеясь, что Шейла вот-вот появится, что все окажется лишь одним большим недоразумением. Я никак не мог, просто отказывался смириться с происходящим. Смерть матери не была неожиданностью: ее болезнь развивалась постепенно, и лишь в самом конце произошел резкий обвал. А то, что случилось сегодня… Этого я еще не был готов принять.

Шейла…

Я уже любил один раз. Любил – и потерял. Вообще должен признаться, что старомодно отношусь к любви: верю в родство душ. Первая любовь бывает у всех. Когда она предала меня, я почувствовал, что в моем сердце появилась дыра. И что я никогда не приду в себя. Так продолжалось довольно долгое время. Разрыв наш не казался окончательным, но это было уже не важно. Когда она меня бросила – после всего, что между нами произошло, – я был уверен, что навсегда останусь один. Разве что соглашусь удовлетвориться чем-то… меньшим.

А потом появилась Шейла. Ее зеленые глаза и шелк рыжих волос не выходили у меня из головы. Постепенно чисто физическое влечение – а оно было совершенно непреодолимым – сменилось более серьезным чувством, которое разрасталось, заполняя все уголки моего существа. Я думал о ней непрерывно, до нервной дрожи в животе. Сердце давало перебои каждый раз, когда мы встречались и я видел ее лицо. Когда мы с Крестом дежурили в фургоне, ему частенько приходилось тыкать меня в бок кулаком, чтобы вернуть к действительности, ибо я то и дело застывал с идиотской улыбкой, уносясь мыслями в страну грез, которую он в шутку называл «Шейлаленд». Я сходил с ума. Мы часто сидели с Шейлой в обнимку и смотрели старые фильмы по видео, лаская и дразня друг друга. Нам было интересно, как долго мы сможем выдержать, пока горячка возбуждения не пересилит уютное тепло кресла и… В общем, для этого у видеоплейера и существует кнопка «Пауза».

Мы подолгу гуляли, взявшись за руки. Сидели в парке, шепотом отпуская шуточки по поводу прохожих. На вечеринках я любил стоять у стены и наблюдать издалека, как Шейла ходит и беседует с другими гостями, и иногда ощущать приятный толчок изнутри, обменявшись с ней нежным взглядом или многозначительной улыбкой.

Однажды она попросила меня заполнить какую-то глупую анкету, которую взяла в магазине. В одном из пунктов требовалось назвать главную слабость своей девушки. Я подумал и написал: «Часто забывает зонтик в ресторане». Шейла улыбнулась, но сказала, что этого мало. Я добавил, что она слушает старые записи «АББА». Шейла кивнула и торжественно поклялась исправиться.

Мы разговаривали обо всем, кроме прошлого. По роду своей деятельности я к такому привык и особо не переживал. Вопросы возникли сейчас, а тогда это только добавляло остроты, создавая атмосферу тайны. А самое главное – получалось, будто прежде никакой жизни не было: ни любви, ни партнеров, ни прошлого. Мы начали жить лишь с момента встречи.

Так было…

Мелисса сидела рядом с отцом, я видел обоих в профиль. Сходство было очень сильным. (Я-то больше похож на мать.) Муж Мелиссы Ральф ходил вокруг стола с закусками. Он типичный менеджер среднего звена, опора Америки. Начищенные ботинки, аккуратная стрижка, твердое рукопожатие и ограниченный интеллект. Всегда энергичен и собран, и хотя не совсем зануда, но чувствует себя хорошо лишь тогда, когда все вещи занимают положенное им место. Кажется, что у меня нет ничего общего с Ральфом, хотя, честно говоря, я не так уж хорошо его знаю. Они с Мелиссой живут в Сиэтле и почти никогда у нас не бывают. И все-таки я никогда не забуду, какой была Мелисса раньше, пока еще не перебесилась. Она тогда всюду бегала с местным хулиганом Джимми Маккарти. Как блестели ее глаза! Как непосредственна она была, как полна юмора – неожиданного, даже парадоксального! Не знаю, что случилось потом, что изменило ее, напугало до такой степени. Говорят, это просто зрелость. Но я не думаю, что возраст может все объяснить. Было что-то еще…

Мелисса (мы всегда звали ее Мел) подала мне знак глазами. Мы отошли и сели в углу. Я сунул руку в карман и дотронулся до фотографии Кена.