Пропащий

В Дакшинешваре, в знаменитом храме, где жил Рамакришна, есть статуя богини Кали – Божественной Матери, которой он поклонялся. Она стоит на груди возлюбленного Шивы в состоянии ярости. Ее глаза дики, она до зубов вооружена и обвешана гирляндами из черепов, ее язык в гневе высунут наружу. История гласит, что Шива бросился ей под ноги, чтобы сдержать ее гнев, грозивший уничтожить всю Вселенную. Этот образ женской ярости является мощным символом эквивалента страха мужчины перед женщиной. Набегающие волны неконтролируемых животных эмоций в присутствии маленького старого мудреца и прекрасной Йогини бросали меня, как тряпичную куклу, из одной крайности в другую. Единственным выходом справиться с каждым из них было сдаться, но на тот момент я еще не мог этого сделать. Я не мог ни сдаться, ни уйти. Борьба продолжалась, и я терял время. Дни проходили в отчаянии, с периодически случающейся суицидальной депрессией. Интересно, можно ли говорить о суицидальной депрессии, если ты о ней только думаешь? Да нет, на самом деле – просто переодетая жалость к себе. Он говорил, что реинкарнация существует до тех пор, пока в нее верят. Мои худшие предположения о том, что страдания не заканчиваются со смертью, подтвердились.

«Тот факт, что ты находишься сейчас здесь, говорит о том, что ты еще питаешь надежды». Согласен.

Мы продолжали путешествовать на машинах. Поскольку мы были в Италии, больше всего нам нравилось посещать магазины шоколада. Однажды смеха ради я устроил представление, смешав в одну неприглядную массу все остатки шоколада и с жадностью набросившись на него. Сделав это однажды, я был обречен повторять это действие многократно. Ничто меня не учило. «Ну-ка, подчисти все!» – требовал он все чаще и чаще к удовольствию присутствовавших. Все, что бы я ни делал ради выпендрежа, развлечения или снятия напряжения, лишь добавляло масла в огонь. И все больше сказывалось на моем желудке.

Но и остановиться я не мог.

Мы ненадолго съездили в Гштаад по банковским делам Юджи. Девочки захотели пиццу на обед, и, уступив их желанию, мы пошли обедать в «Арк-ен-Сиель». На обратном пути в Италию мы уже доехали до Готардского туннеля, 17-километровой махины в горах, когда Лакшми обнаружила, что при ней нет кошелька, в котором остались ее с девочками паспорта. После лихорадочных поисков девочки посигналили другим машинам, чтобы те остановились у обочины на выезде из тоннеля.

Лакшми была в ужасе от того, что причиняет Юджи неудобства.

«Ты возвращайся и найди его, а я поеду домой», – только и сказал он.

Я, то засыпая, то просыпаясь, весь день ехал с температурой в другой машине. Взглянув на Нью-Йоркершу, которая была за рулем микроавтобуса, я понял, что надо вмешаться. Сумедха была погружена в «Гарри Поттера», Шилпа и Синди слушали музыку в наушниках. До сих пор девочек мало заботили подробности поездки. Несмотря на протесты Лакшми, я забрался на место водителя микроавтобуса, и мы отправились обратно в туннель. Юджи часто раздражало то, что люди плохо ориентируются в дороге и постоянно сверяются с картой, и потому было особенно удивительно, как легко мы нашли дорогу назад без нее. Естественно, кошелек находился на том же месте рядом с диваном, где Лакшми оставила его за обедом.

Было восемь часов вечера, когда мы запрыгнули в машину и рванули из Гштаада в Италию. После того как кошелек нашелся, Лакшми расслабилась, но о сне не могло быть и речи, и она помогала мне не сбиться с дороги. Имея собственный опыт потери паспорта в аэропорту, я понимал, как она себя чувствует. Другим простить тебя гораздо проще, чем тебе самого себя.

Следование в потоке с другими машинами – занятие утомительное и погружающее в состояние дорожного гипноза, поэтому обратная поездка доставила мне удовольствие. Два раза проехать через туннель за один день было более чем достаточно, и мы выбрали дорогу через перевал Симплон в Альпах. Машина тихо шуршала по дороге, пассажиры салона мирно спали. Выезжая на сверкающий холодным белым зимним светом перевал, мы с Лакшми глядели в оба. Полная луна освещала путь, машин на дороге не было, и нам иногда становилось не по себе от того, как мы в одиночестве скользили над вершинами массивных Альп. Казалось, живые и дышащие горы только того и ждут, чтобы мы, поскользнувшись, совершили ошибку и полетели в темные глубины, притаившиеся за зубчатыми каменными стенами, и пропали там навсегда. К полуночи мы уже спускались по итальянской территории в сопровождении луны, то выглядывающей, то прячущейся за плечом горы. Поворот за поворотом мы спустились в долину и прибыли в Бавено около двух ночи. Можно было выдохнуть.

Глава 24

«Это живое зеркало, отражающее вещи именно такими, какие они есть».