Пропаганда 2.0

Иным возможным термином является базовый нарратив (master-narrative), который также имеет множество реализаций при сохранении единства, заданного им. Интересно, что Дж. Лакофф в своем понимании фрейма также разграничивает глубинные и поверхностные фреймы [2–5]. То есть речь везде идет об идеальной, квазиидеологической конструкции, стоящей на более высоком уровне абстракции, чем ее конкретные реализации в виде виртуальных и информационных объектов.

В чем разница между информационными (пример: новости) и виртуальными объектами (примеры: телесериал, видеоигра или бестселлер)? Мы можем предложить ряд различий, которые помогут нам увидеть разную силу этих продуктов по воздействию на массовое сознание.

Во-первых, они отличаются как продукт кратковременно живущий, например, новость, которая завтра сменится другой, и долгоживущий, как роман. Частично это связано с тем, что новость находится в конкурентном поле времени: сегодняшняя новость о каком-то объекте легко вытеснит вчерашнюю как устаревшую. Роман как пример виртуального объекта не имеет конкурентов в сфере существования, в виртуальном поле места гораздо больше, там каждый объект может найти свое пристанище. Физические объекты, которые отражают информационные, вообще имеют соотношение «один объект – одно место». Мы можем привести пример с памятником. На определенном месте может стоять только один памятник, другой оказывается невозможным даже поблизости. Новости, повествуя о разных объектах, могут стоять рядом, то есть информационное пространство имеет больше измерений.

Во-вторых, есть еще одно отличие, опираясь на которое можно понять первое разграничение. Новость жестко привязана к отражению реальности, чего нет в случае виртуального объекта, который может заниматься вообще альтернативными реальностями, как это имеет место в случае, например, фантастической литературы.

Кстати, занятия альтернативной реальностью тоже очень важны, что можно увидеть из того, как тема российско-украинского конфликта была поднята задолго до его начала именно в фантастике [6–7].

В-третьих, виртуальный объект трактуется как развлекательный, то есть новость всегда будет «серьезнее» любого виртуального объекта. Виртуальность из-за развлекательности и позволяет проникать в массовое сознание без сопротивления, что как раз является ее сильной стороной. Зритель может отвернуться от новостей, но он никогда не откажется от виртуальности.

В-четвертых, в случае информационного объекта основную нагрузку несет отсылка к реальности, в случае виртуального – отсылка к виртуальности. Этим мы хотим подчеркнуть, что информационные объекты будут конкурировать в разности объектов описания, в то время как виртуальные – в разности особенностей текста и стиля.

В-пятых, информационный объект в виде новости в своем порождении стремится к полюсу бесплатности, виртуальные объекты – к полюсу платности. Могут быть разные варианты, но в целом такая тенденция присутствует. Общество и государство стараются охватить как можно больше людей своими новостями, потому что там в явной форме акцентирована их точка зрения. Виртуальные объекты могут делать это не прямо, а только косвенно.

В-шестых, для этого разграничения можно воспользоваться взглядами С. Эйзенштейна на искусство, который трактовал его как чувственное мышление, а не как рациональное. Примером полного торжества чувственного мышления для него были магические и ритуальные практики [8, с. 184]. Приоритет чувственного мышления тогда будет у виртуальных объектов, а рационального – у информационных.

И новость, и роман всегда будут базироваться на определенной стратегической матрице, отражающей национальное видение мира, его ценности, его идеалы. Такой стратегический контент всегда «варится» в бульоне массовой культуры, а не создается искусственно. К примеру, Ельцин поручал Г. Сатарову разработать вариант «российской мечты», но из этого ничего не вышло ([9], см. некоторые данные о Сатарове [10–11]).

Без такой стратегической матрицы правильной направленности постсоветское пространство обречено на поражение. К примеру, вот как видит эту проблему, которую еще можно назвать запаздыванием с разработкой смыслов, Д. Дондурей [12]: «Гайдар и его команда знали, где в семи-восьми местах следует обрезать экономику социализма. Но не понимали – я говорил об этом с Егором Тимуровичем, – что любые экономические реформы обречены без трансформации культурной модели социализма в сознании всех акторов действующей Системы. Протофеодальная культурная матрица, в конечном счете, их трансформирует, приспособит и с помощью разного рода имитаций вовлечет в свои недра. Одурачит и перекодирует. Я уже говорил о том, что действует выдающаяся и очень устойчивая по своему потенциалу смысловая платформа управления нашей жизнью». И еще: «Производство современного мира давно переместилось в виртуальную вселенную, где главное вовсе не добыча нефти или продажа металлов, а изготовление массовых представлений о происходящем».