Пронзающие небо

Ярослав прибежал к Северным воротом, стал оглядываться — и оглядывался с сияющим лицом, жаждя поскорее увидеть Алёшу и Ольгу, поведать им о своей радости — их конечно поблизости не было, и он, уверенный, что они с минуты на минуту покажутся, стал прохаживаться вдоль древней, покрытой вековыми трещинами стены.

Из караульной пристройки подошел к нему государев солдат. Повеяло от него таким густым духом насметаненных щей, что Ярославов желудок сразу же дал о себе знать — забурчал, заворчал.

— Глядим — худой ты да рваный, уж не голоден ли?

— Да не отказался бы покушать. — улыбнулся Ярослав.

Через минуту он уже сидел в караульном помещении при Северных воротах, за столом, время от времени поглядывал в зарешёченное окно — не покажутся ли друзья? — и весело разговаривал с троими служивыми, которые как на подбор оказались людьми добрыми и шутливыми.

И когда спросили у него, кто он, и с кем, и где живёт, то Ярослав поведал, что вместе с дедушкой, а также — с братом и с сестрой, направляется он к Янтарному морю, и что намеривается там стать матросом. Тут он с жаром заговорил о море — слова так и лились из него нескончаемым, плотным потоком, глаза пылали, иногда он звенел заразительным смехом, иногда вскакивал, размахивал руками, и раз даже, вообразив себя видно морским валом, взлетел на стол, притопнул по нему — и всё рассказывал, рассказывал — охранники от души потешались, и потом ещё щей подлили…

Но вот в дверь постучали, и на порог ступил…

— Дубрав! — счастливо воскликнул Ярослав, и, не замечая как встревожено лицо старца, бросился к нему. — Ну что — идём?.. Где Алёша и Ольга…

Старец легонько отстранил его, обменялся поклонами с солдатами, и вежливо отказавшись от предложения откушать с ними, проговорил:

— Ежели появятся здесь юноша с девушкой — направьте их в постоялый двор «Дуб». — помолчал немного и добавил. — Сегодня к ночи разразится сильнейшая буря…

Стражники также были изумлены:

— Да о какой буре вы, уважаемый, говорите, когда такой чудный день?

— Есть предчувствие, и оно меня никогда не обманывало.

После этих слов, Дубрав стремительно вышел на улицу, Ярослав вылетел за ним, и, указывая на яснейшую, по весеннему тёплую глубину неба, на кое где прорезавшиеся золотистые ручейки, восклицал:

— Вы, конечно лесной мудрец, но сейчас ошибаетесь! Да разве буря может в такой день собраться?! Ведь не ветерка!..

Тут Ярослав бросился к воротам — за ними северная дорога ныряла по холмам вниз, и открывался такой дивный, многовёстный простор, что мальчику пришлось даже в створку вцепиться, чтобы только в этот простор не броситься, да и не бежать бы до самого Янтарного моря. Он всё-таки нашёл в себе силы, и, повернувшись к Дубраву, проговорил:

— Нельзя оставаться! Неужели не чувствуете?! Не слышите?! Оттуда, оттуда — из-за горизонта несётся пение — море зовёт!..

— Если тебе не терпится — можешь идти вместе с купеческим обозом, хотя и не советую; ещё раз говорю — к вечеру буря сильнейшая нахлынет Я же намерен искать Алёшу и Ольгу.

— Да что вы думаете?.. — Ярослав нешуточно обиделся. — …Думаете, я так вот друзей брошу?

И они пошли по улицам Дубграда. Ярослав знал центральную часть города, и предложил начать поиски там — в самом начале они прошли возле огороженного каменной стеною тюрьмы, в которой уже были Алёша и Ольга… Отправились на базар, и пока шли, Ярослав узнал от Дубрава, как тот поговорил с его отцом: оказывается, Дубрав так мудро, так убедительно построил свою речь, что он остался только счастлив за судьбу своего сына, который уж непременно должен был вернуться капитаном…

Когда они пришли на базар, то почти все бывшие свидетелями поимки Алёши и Ольги уже ушли, и обсуждали это происшествие где-то в иных местах. Спрашивали у всех — и у торговцев, но и торговцы не могли ответить ничего дельного, так как слишком поглощены были своими заботами. Проходили и мимо лавки жадного купца, у которого всё и случилось, но купца увели, записывать показания и лавка была закрыта…

Не добившись ничего на рынке, они начали ходить по Дубграду: Дубрав передвигался такими стремительными, широкими шагами, что, казалось — и не из плоти вовсе этот человек, но дух могучий, из белого, древнего света сотканный, и на улицах многие его узнавали — с самим разными чувствами оглядывались, останавливались… Много людей было расспрошено, во многие места они заходили, но так ничего и не узнали…

Уже смеркалось, и небо, перетянутое алыми и тёмно-синими вуалями было таким же безмятежным, по весеннему свежим, как и днём.

— Видите!.. — радуясь тому, что погода для дороги благоприятная, восклицал, указывая на это осербрившееся уже первыми звёздами небо, Ярослав. — А вы говорили — буря!..

Дубрав замер, прислушиваясь к чему-то, и проговорил:

— Уже скоро… Это опять она — Снежная колдунья… — он не договорил, продолжил своё стремительное движенье.