Пронзающие небо

Однако же и пёс уже последовал в бездну. вот старец в лодке, вот выхватил заговорённый клинок, и легко, словно косою травы перерезал им те массивные канаты, на которых лодка удерживалась. Падение — удар — к счастью лодка не перевернулась. Рядом промелькнул, сильным ударом задел борт "Чёрного ястреба" — и вот уже исчез этот корабль, старец остался наедине с могучей стихией. Нарастал грохот, надвигался очередной вал, на которой лучше было и не глядеть — такое отчаянье, такую думу о неизбежной гибели он внушал. Дубрав взялся за вёсла, несколько гребков — закричал: "- Э-эй! Где вы?!" — и в ответ — совсем рядом — захлёбывающийся лай Жара. Он перегнулся через борт, и вот приметил огнистую его морду — пёс отчаянно молотил лапами, и помогал удержаться на спине плывущего рядом же Вихря, накрепко обнявшихся, но совершенно недвижимых, смёрзшихся Алёшу и Олю.

— Ну-ка, сейчас я вам подсоблю… — закряхтел Дубрав, и, подхватив одной рукой Алёшу, другой Олю — перетащил их на борт — это оказалось не сложно — они были такими лёгкими, что, казалось, и вовсе у них тел нет.

Зато, когда стал взбираться Вихрь — лодка едва не перевернулась…

И вот все уже в сборе, и грохочет над ними многотонная водная масса — Дубрав поднял ладони, и, могучим голосом прочитал заклятье — вложил в него столько сил, что сразу стал смертно-бледным и медленно осел на дно. Но, послушно его воле, из обрывков тумана собрался парус, тут же наполнился ветром, и лодка, почти под отвесным углом понеслась вверх, по водному скату — всё закружилось, завихрилось, потонуло в грохоте. И последнее, что прошептал Дубрав было:

— Ну, стало быть, с Ярославом, да с Филиппом распрощались…

* * *

Алёша помнил, как в наполненном острыми углами смотровом помещении неведомая сила стала поднимать его непослушное тело куда-то вверх, как он осознавал, что мёртв уже, и что всё, что от него осталось — это безвольная снежинка, с которой как ей угодно может управляться Снежная колдунья… А то, что было потом вспоминалось только обрывочными, бредовыми вспышками — но, кажется, он беспрерывно метался меж двумя мирами, и в том Живом мире, тоже была буря, тоже ревел смертоносный ледяной ветрило, и Снежная Колдунья управляла им — мелькал и разбивался образ Оли; раз он почти прорвался к ней, но в следующее же мгновенье вновь был увлечён в пучину…

Но потом постепенно стало возвращаться сознание, и он понял, что он ещё не снежинка, и что буря прекратилась. Тело было избито, кровоточило, но всё же хоть и с большими усилиями ему удалось подняться — справившись с головокружением огляделся — повсюду валялись отбитые острые углы, многочисленные трещины и проломы покрывали светло-серые, холодом отдающие стены, и за проломами этими виделась ровная поверхность каменного моря. Откуда-то сверху доносился скрежет троса, и видно было, что «корабль» медленно, но всё же продвигается вперёд. Несколько минут прошло; по прежнему — только скрежет троса, и больше никаких звуков — неожиданно очень одиноким почувствовал себя Алёша, окликнул:

— Эй, есть ли кто-нибудь здесь?!..

Никакого ответа — лишь только скрежет троса, медленное движение вперёд, да однообразный, до горизонта простирающийся вид каменного моря.

— Чунг?! Где ж ты?!..

Алёша вскинул голову, и увидел, что над ним парит едва зримое, блеклое, словно бы после дождя выжатое облачко.

— Чунг, что с тобой? Жив ли?.. Почему такой?.. Как мог пострадать?.. Разве ж духам может быть причинён какой-нибудь вред?..

Ответ слабым шелестом увядших листьев прозвучал в этом холодном мёртвым воздухе:

— Мы вместе с Олей боролись со Снежной колдуньей. Колдунья потерпела поражение…

Алёша с некоторым трудом, покачиваясь — так как при каждом движении избитое тело отдавало болью, спотыкаясь о наваленные на полу, завалы раздробленного камня, смог пройти к выходу, шатнулся в коридор, и начал медленный подъём по сильно растрескавшейся лестнице. И тут голос:

— Вы живы?!.. Ах, ну как же я мог усомниться — ведь вы же Бог…

К нему метнулась, пала перед ним на колени, какая-то фигура, но Алёша протестовал:

— Не надо — никакой я не бог. Впрочем — какой толк объяснять?.. Просто поднимись с колен…

Угловатая фигура послушно вскочила, и вот залилась любезными словами:

— Узнали меня? Это я — проводник Ваш!.. А как вы — не ушиблись ли?.. Ушиблись, ушиблись!.. А знаете ли, что капитан этого судна погиб?.. И теперь я его капитан!.. Представляете какое счастье!.. И всё благодаря Вам!..

Каменистая эта фигура много ещё чего выкрикивала, и в конце концов у Алёши даже немного закружилась голова, и маленькая ледяная игла злобы пронзила тёплое облако, которое сердце окутывало — впрочем, игла эта тут же была растоплена.

— Не надо, не надо… — махнул он рукою. — Лучше ничего не говори — всё равно слова эти ничего не значат… Это пустота… Но мы должны выйти из этого корабля…

— Помилуйте! — испуганный вскрик. — Только не заставляйте меня ходить по водам, ведь один уже…

— Ну да, да — помню конечно… По моей вине — я его не удержал… Ну так взойдём наверх…

— На парус?!

— Да-да — и не бойся. На «парусе» то я тебя удержу…