Пронск

Наблюдая за ворогом, я также стал свидетелем того, как несколько нукеров, занимающихся выставлением заграждений, вдруг словно под землю проваливались! А потом понял, что они действительно проваливались – в замаскированные русичами волчьи ямы. Их я тоже советовал нарыть защитникам Пронска, теперь же пришло время с ужасом осознать, что в крепость после налета на лагерь мы никак отойти не сможем! Ибо прорываться пришлось бы через полосу скрытых ловушек, и сколько бы они унесли жизней наших воев, неведомо… Да и стационарный мостик, перекинутый через ров к воротам, княжьи люди разобрали заранее, исключив любую для нас возможность беспрепятственно отступить в град после налета на стоянку поганых.

Однако татары ведь уже в первый день прямо на наших глазах принялись строить пороки! Вот только лесорубы, орудующие в лесу, лишь заготавливали сырье. Среди них можно было разглядеть одного-двух китайцев, руководящих рубкой, но основная масса мастеров занималась сбором катапульт у рва – нам даже не пришлось брать языка, чтобы это понять. И ведь подобная технология работы противника делала атаку на лесорубов не только чрезвычайно опасной (ворог однозначно получил бы подкрепление в лице всего тумена!), но и абсолютно бессмысленной.

Увы, не больше смысла имела также и попытка напасть на инженеров в самом лагере, пусть и под покровом ночи, даже с расчетом, что после мы попытаемся вернуться в лес…

Я практически весь световой день неотрывно наблюдал за ворогом с кроны высокого дуба, растущего на достаточном удалении от опушки, чтобы не бояться быть замеченным мокшей, и в тоже время возвышающимся над прочими деревьями так, чтобы я мог беспрепятственно следить за осадной работой. Мне даже удалось отследить, в какую именно часть стойбища удалились китайцы и где примерно стоят их шатры… Все пошло по худшему (хотя и ожидаемому) сценарию: конструкторы-артиллеристы расположились в самом защищенном месте – в центре лагеря, рядом со ставкой темника и в окружении его телохранителей. И при трезвом размышлении стало кристально ясно: шанс на успех внезапной атаки, целью которой будут именно мастера осадного дела, стремится к нулю!

Однако же и бросать своих в беде, когда уже совершенно точно известно, что враг располагает катапультами, было трусливо и подло.

А я вдобавок не знал, где именно находится Ростислава, и сердце мое буквально рвалось из груди при мысли, что мы просто уйдем из-под стен Пронска, оставив возлюбленную на растерзание поганым…

Пожалуй, именно эта мысль заставила меня лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации и в конце концов решиться на настоящую авантюру!

Тяжело забыть и передать словами изумление уже немного восстановившегося и пришедшего в себя Захара Глебовича, когда вечером, после всех наблюдений и размышлений, я подошел к нему и с ободряющей улыбкой на губах обратился к тысяцкому голове:

– Ну что, воевода, ты еще готов ударить по ворогу всей силой, как предлагал это при Ижеславце? Если да, то знай: я согласен!

…Удивлению потомка берендеев не было предела! Но с ходу отметать мое рисковое предложение, поначалу кажущееся безумным, он не стал. А когда я пояснил свою задумку, разжевав идею целиком, он и вовсе горячо поддержал мой план, на первый взгляд, не имеющий ни единого шанса на успех…

Изначально в нашем отряде было не менее сотни пронских дружинников. Часть ратников пали в жарких схватках, но, собрав шесть десятков уцелевших воев, мы прямо спросили: есть ли среди них хоть кто-то, кому известно месторасположение подземных ходов града? Как оказалось, гриди знали о существовании аж целых двух лазов. С их слов, один вел к реке у самого основания Покровского холма, а вот второй – на значительное удаление за стены детинца. И если последний, предназначенный для тайного бегства из крепости, был известен только княжеским ближникам, то ход, ведущий к воде, расчищали и укрепляли еще по осени силами именно дружинников. Так вот, из шести десятков наших воев трое мужей участвовали в данном мероприятии и знали примерную точку выхода к реке…

Тщательно все обдумав, мы отправили в крепость одного из ратников – передать командующему гарнизоном весть о том, что мы находимся в тылу вражеской рати и готовы атаковать татар! Но собственных сил недостаточно для успешного удара, однако, если в крепости есть хотя бы полторы тысячи боеспособных воев, можно попытаться ударить по врагу, объединив силы.