– Тогда зачем ты мне ее отдаешь?
– Разонравилась.
– С чего бы вдруг?
– Разонравилась, и все, – ушел в глухую защиту Толик.
– Ну и выкинул бы сам.
– Не могу я чужую вещь выкидывать.
– Что-то темнишь ты, Толян, – покачал головой Витя.
– Ничего я не темню, – ответил тот. – И вообще, пора мне.
– Куда это тебе пора в выходной-то с утра пораньше? – не поверил Толику Витя.
– Так это… К годовой по физике готовиться.
– Да ну?
– Все. Побежал. До завтра! – И Толик сам захлопнул за собой дверь.
– Ты видела? – Витя повернулся к Кате.
– Что видела? – Сестра сделала непонимающие глаза.
– Что врет он. Что боится. Что не просто так мне статуэтку отдал.
– Ну и дурачок ты, Витька!
– Почему это? – обиделся Витя.
– Разыгрывает он тебя. А ты и ведешься.
– Э нет, – не согласился Витя. – Если бы он меня разыгрывал, он бы, наоборот, жути бы всякой про статуэтку понарассказывал.
– Вот ты простой! – всплеснула руками Катя. – Если бы он ужасы всякие рассказывал, то ты бы сам его на смех поднял. Сказал бы: «Я же говорил, что в штаны наложишь, вот ты и наложил». А он, видишь, тонко действует. Так, чтобы и тебя напугать еще больше, и себя не подставить.
– Нет, Катя, – Витя твердо стоял на своем: – Не то ты говоришь. Это правда вещь нехорошая, – он поиграл в руке статуэткой. – Не зря сторож говорил, что нельзя оттуда ничего брать.
– Какой сторож? Откуда? – не поняла Катя.
– Из дома на пустыре.
В ответ сестра лишь рассмеялась:
– Ты не только трусохвост, Витька. Ты еще и простак. Хочешь, докажу?
– Как ты докажешь?
– Легко! Дай мне эту фиговину, – она вырвала статуэтку из Витиной руки.
– И что ты собралась с ней делать?
– Заберу ее к себе на ночь, Витенька.
– Не советую этого делать.
– У меня-то она уж точно не оживет.
Катя сунула статуэтку под мышку и, напевая веселую песенку, пошлепала в свою комнату.
13
Как же приятно парить в чистом, как стеклышко, голубом небе! Словно птица или воздушный шар. Катя наслаждалась полетом, звенящей тишиной и прохладой. А внизу раскинулись квадратиками пестрые цветочные клумбы, синие кружки прудов, серебряные змейки речушек. Вместе с Катей летели белые птицы, целая стая. Они резвились, на лету весело кувыркались в воздухе, играли друг с дружкой в салочки. При этом не раздавалось ни звука – ни криков, ни чириканья, ни хлопанья крыльев.
Вдруг Катю что-то ударило в бок. Потом по плечу. Потом по макушке.
«Ага! – поняла Катя. – Птицы приняли меня в игру». Движение остановилось. Пять крупных голубей (а это были голуби – теперь Катя не сомневалась) зависли на месте и, мельтеша крыльями, выстроились перед ней в ряд. Самый большой, который раскачивался в воздухе по центру веселой компании, нахохлился и, втянув голову, внезапно метнулся вперед, прямо на Катю.
Бом! Он угодил Кате в лоб.
– Ох!
Не успела она опомниться, как второй голубь залепил ей в челюсть. Не то чтобы больно, но неприятно.
– Эй, вы что, турнир по боксу решили устроить? – возмутилась девчонка. – Я ведь тоже заехать могу!
– Попробуй, – вдруг сказал один из них человеческим голосом.
– Р-р-рискни, – прорычал другой.
– Уверена? – спросил третий.
– Кишка не тонка? – съехидничал четвертый.
– Все! Просыпайся! – закричал пятый, самый большой.
Катя открыла глаза. Голуби превратились в головы. Качаясь, будто в невесомости, над кроватью, они светились в темноте, как гнилушки. С отрубленных шей свисали кровавые бахромки кожи. На раздувшихся лицах зияли почерневшие раны. А красные навыкате глаза беспорядочно вращались в разные стороны.
– Ну что, моя девочка, поиграем? – спросила самая крупная, лысая, чье лицо наискосок пересекал ужасный темно-бурый разруб.
«Спокойно. Я просто еще не проснулась», – подумала Катя и шлепнула себя по щеке.
– Что, не получается? – с фальшивым сочувствием в голосе поинтересовалась другая голова – вся сморщенная, с червями, лезущими из ноздрей.
«Ничего страшного, – продолжала мысленно успокаивать себя Катя, – что, тебе мертвые головы никогда не снились?»
А они действительно ей снились. На конкурсе Катиных кошмаров им принадлежало первое место.
– Может, в догонялки? – предложила третья – с большими оттопыренными ушами. – Ты убегаешь, а мы тебя ловим. Если поймаем – тебе конец.
«Только не кричать, не кричать, – уговаривала себя Катя. – Если закричу на весь дом, вот сраму-то будет».
Катя закрыла глаза, мысленно досчитала до десяти. Когда она снова их откроет, кошмар исчезнет. Такое уже работало. Но не в этот раз. Головы и не думали убираться. Они все так же нависали над Катей и злорадно посмеивались.
– Опять не вышло? – ощерилась пеньками гнилых зубов четвертая голова.
«Они ничего мне не сделают. Они ненастоящие, ненастоящие, ненастоящие», – повторяла Катя внутри себя, как заклинание.
– Может, тебя укусить? – оскалилась пятая, косматая, с проваленным носом.
– Убирайтесь из моего сна, – прошептала Катя. – Вы ненастоящие.
– Уверена? – спросила с кривой ухмылкой самая крупная голова.
– Уверена, – тихо ответила Катя.
Но это было неправдой.
– А давайте ее сожрем, – вдруг предложила еще одна, обнажив длинные желтые зубы.