Прометей № 4

27 июня в Ночлежном доме прошло еще одно собрание каменщиков. Его вели Редкозубов и Жустов. Шпилев по мнению полиции накануне много выпил. После собрания более двухсот человек направились рядышком на Конную площадь[83], где сняли со стройки 60 рабочих. Несколько человек, выступавших против забастовки, были избиты. К забастовке присоединились бригады, строившие дом Причта Знаменской церкви[84], дом Афтандиярова на Белгородской улице, Черную мечеть и Ивановский мост. Особым ожесточением сопровождалась стачка строителей Казачьего клуба у Больших исад. Здесь рабочие трудились в долг – в счет аванса, выданного достаточно давно и уже потраченного.

Предприниматели пытались отвечать локаутом. Один из них прямо заявил, что лучше будет платить простой судовладельцам, привезшим стройматериалы, чем поднимет зарплату.

29 июня Андриан Жустов созвал профсоюз каменщиков. Поводом послужили действия одного из предпринимателей, решившего не принимать членов союза на работу. Предпринимателю был объявлен бойкот и на следующее утро на работу к нему не вышли 70 человек. С тем, чтобы перебивавшиеся с хлеба на воду каменщики могли прокормить свои семьи, на остальных объектах была введена сменная работа[85]. То есть каменщики отказывались от работы (и заработка) на пару дней, чтобы возможность заработать получили их безработные товарищи. По ходу событий в профсоюз вступили 50 мостостроителей. Расширились и требования: профсоюз поставил задачу повышение зарплаты с 1.3–1.5 руб. до 2 руб. для мастеров и с 0.7–1 руб. до 1.5 руб. для подмастерьев. При полной рабочей неделе это означало зарплату в размере 40–50 рублей в месяц.

В других союзах дела шли не столь удачно. Собрание плотников прошло с величайшим шумом и хаосом, не хватало опыта организации. А у механиков (то есть судоремонтников) перед товарищами пришлось объясняться Шпилеву. Будучи без зарплаты, он пожаловался приятелю и тот, состоятельный человек, помог Шпилеву деньгами. Поползли слухи о «взятке», которые пришлось опровергать. После получения объяснений, товарищи по цеху поддержали Шпилева[86]. Кожевенники и штукатуры до организации профсоюза вообще не дошли, уйдя в бесконечные обсуждения о том, кто и как должен все это возглавлять[87].

Зато массовый характер приобрело собрание безработных у Ночлежного дома. Пришедший сюда Редкозубов заявил, что казаки не дают собираться профсоюзам, а состоятельные депутаты из местной Думы считают, что лучше знают проблемы рабочих, чем профсоюзы и сами рабочие. На следующий день 1500 безработных астраханцев на очередном собрании потребовали обустройства общественных работ и открытия бесплатных столовых.

Саградьян описывал митинги у Ночлежного дома так: «Открывали митинг. Оратор влезал на нары. Говорил. Входил полицейский чин, начиналась „дипломатия“: – На каком основании? – На основании свободы слова. – Есть ли разрешение губернатора? – Значит, не признаете царский манифест? – А разъяснение министра внутренних дел читали? – Чего с ним разговаривать, гони его, – кричала толпа.

Полицейский чин испарялся. Но зато через 10–15 минут приходил целый полк полицейских. – Разойдись! – Бей их! – кричала толпа.

Полицейский в полном порядке отступали к парку. Оратор продолжает еще 10–15 минут и приезжают казаки. Спешившись, в полном боевом вооружении казаки входили в помещение и вытесняли нас на улицу.

Настроение по выходу на улицу и у толпы, и у казаков становится сразу как-то мирным. Ораторы из толпы, окружив казаков, беседуют о присяге, любви к ближнему, о царе, о 9 января и т. п.»[88].

^{«Пулеметы мной еще не получены…»}

2 июля провели собрание маляры и кровельщики. Они требовали 9-часового рабочего дня, короткой субботы (то есть выходной был только один), еженедельного расчета и деньщины в размере не меньше 1.20 рубля. Кроме того, профсоюз добивался 50 %-ной оплаты больничных листов и – внимание! – найма новых рабочих только через профсоюз. Угроза забастовки сработала. 45 предпринимателей подписали соглашение, отказались только девять.

Неожиданно для всех выступили нянечки из родовспомогательного дома. Июльским вечером они пришли к зданию городской Управы, неся с собой… сто новорожденных младенцев. Нянечки требовали повышения зарплаты.