Прометей № 4

Часть делегатов представляла не профсоюзы, а возникшие параллельно с ними либо на их месте незарегистрированные объединения. Например, профсоюз сапожников был закрыт, а на его руинах образовалась полулегальная ассоциация из 80 человек. Аналогично запрету подвергся и профсоюз судовых экипажей, вместо которого теперь действовало неформализованное объединение, охватывавшее до трехсот рабочих.

Чуть другая история была с союзом приказчиков, который, впрочем, избежал запрета, но внутри которого сформировалась проэсеровское объединение, числившее в своем составе целых 800 человек. Именно лидером профсоюза приказчиков был Владимир Евреинов, избранный осенью 1907 года в Государственную Думу по списку ПСР.

Но с конференцией ничего не вышло. Весь ее состав был задержан полицией. Средний возраст арестованных составил 24 года[155]. До февраля 1910 года Бакрадзе находился в Бастилии, а потом был выслан под надзор в отдаленный Черный Яр. В сентябре 1911 года надзор был снят и Бакрадзе вернулся в Астрахань. Ему предстоит сыграть очень яркую роль в советском подъеме летом 1917 года и оказать выдающееся влияние на развитие образования в губернии после победы революции[156].

А пока что организации ПСР был нанесен почти смертельный удар.

Оставшиеся на свободе активисты пытались вести агитацию. Но эти попытки носили уже единичный характер. Так, 25 октября в Красных казармах полиция пресекла попытку распространения эсеровских листовок к рекрутам[157].

«Экспроприаторы»

Очагом напряжения оставался Кавказ.

В июле на пристани «Кавказ и Меркурий» полиция обнаружила 167 винтовок Бердана и 52 затвора к трехлинейным винтовкам. Получателя установить не удалось. Чуть позже на шхуне «Андрей» было изъято 46 берданок.[158]Полиции помогли черносотенцы. Один из них, знавший татарский язык, подслушал разговор двух ничего не подозревавших мусульман об опасном грузе.

Осенью 1907 года на шхуне «Николай» жандармы обнаружили оружие, перевозимое в Баку. Местные мусульмане ждали груз из двадцати винтовок и 3000 патронов, которые обогатили астраханский гарнизон[159].

Власти активно работали с «инородцами». Наибольшее подозрение у администрации вызывали евреи, и 14 января в молельне «Ашкенази» раввин Каплан произнес речь о выборах. Он сказал, что «еврейскому народу не следует примыкать вообще ни к каким партиям, а особенно к левым». Собравшиеся состоятельные люди его поддержали[160].

Но волну «экспроприаций» сбить не удавалось.

Под предлогом сбора денег на революцию по всей стране проснулись банды. У социалистов это вызывало оторопь.

«Не проходит дня, чтобы в том или ином конце Астрахани не было проведено грабежа. Грабят магазины, мелкие лавочки, грабят и убивают даже беззащитных старух, которым и жить то осталось, может быть, несколько месяцев, – писали в своей листовке эсеры. – И все эти грабежи называют громким словом „экспроприация“, а герои их – простые воры и грабители. Прикрываясь чужим именем, к ужасу находят сочувственное отношение в некоторых общественных слоях».