Прометей № 4

В ночь на 3 августа в тюрьме вспыхнул бунт. Его организаторами выступили Жустов, Бабалов и Гузиков. Они требовали, чтобы политзаключенные были размещены вместе, чтобы были разрешены свидания без полицейского присмотра и свобода передвижения по тюрьме. Ничего особенного в данных требованиях не было, поскольку еще недавно именно так были выстроены тюремные правила. Произошли столкновения. Во всей тюрьме были разбиты окна и койками выбиты двери. Пострадало до десяти охранников. В коридорах возникли баррикады. Тюремщики били плашмя шашками заключенных и, разумеется, победили. Зачинщиков заковали в кандалы, а через пару месяцев выслали из губернии. Левханьянц, например, был отправлен в Моздок[100].

После волны арестов и запрета профсоюза таскалей движение пошло на спад. Лидеры профсоюза конопатчиков утром у входа в резиденцию перехватили губернатора и «униженно просили, чтобы тот попросил работодателей брать на работу членов союза»[101].

1 августа власти с большой помпой открыли «Временное бюро по найму рабочих». Распоряжение отдал лично губернатор. Эта Биржа труда должна была обеспечить безработным твердым заработкам и продемонстрировать, что обойтись можно и без профсоюзов и рабочей борьбы.

Из мероприятия ничего не вышло. На биржу записалось 4000 рабочих, из которых смогли трудоустроиться всего 142 человека, причем почти сто из них взяли на работу братья Губины. Состоятельные Губины не ссорились с профсоюзами и во время забастовок отказались от любезного предложения губернатора направить к ним войска. В прессе они подчеркивали, что стремятся создать лучшие условия труда и использовали открытие Биржи для некоторой рекламы.

Но остальные работодатели «Временное бюро по найму» дружно проигнорировали. Состоятельные люди твердо сбивали зарплату рабочего класса в 3–4 раза![102]

«Работодатели желают сбавить цену рабочей силы до крайних пределов, уменьшить в три-четыре раза и с этой целью не берут на работу 60 % нужного им числа рабочих, – писал „Астраханский вестник“, – Остальные рабочие, проголодав несколько дней, конечно, будут готовы встать на работу за любую плату»[103].

Лишь к концу осени астраханский пролетариат начал приходить в себя. Первыми выступили приказчики магазинов готового платья, потребовавшие угрозой забастовки выполнения ранее достигнутых договоренностей о выходных днях и перерывах на обед. Заодно они поставили вопрос об изменении правил оплаты труда, чтобы иметь процент от объема продаж. Забастовка имела успех. Воодушевленные приказчики провели общегородскую конференцию и направили делегата на всероссийский съезд коллег по цеху.

Короткую стачку провели сапожники. Они требовали восстановить на работе уволенного товарища[104]. Парикмахеры отвоевали отдых в дни праздников. 11 ноября забастовали свыше ста таскалей фирмы Епифанова, добиваясь сохранения зарплаты в зимний период, а профсоюз булочников подписался на газету «Товарищ» и вместе с малярами и механиками решил провести Новогоднюю елку.

В середине ноября прошло крупное собрание бондарей, в котором приняли участие до 300 человек[105]. Обозначился профсоюз булочников. Моряки из Ахтубинского пароходства угрозой забастовки вынудили работодателей дать гарантии сохранения заработков в зимний период.

Но в целом дело обстояло плохо. «Союзы приходили в упадок, – отмечало Жандармское управление, – организации везде распадаются, интерес рабочих к союзам значительно ослаблен и только социал-демократы стараются что-нибудь сделать»[106].

Осень социалистов

Рабочее движение переживало спад. Особенно тяжело переживали его социал-демократы, прочно связанные с забастовочными комитетами.