Пролог

новобранцев: – Итак пункт двенадцатый Устава Ордена Пчелы гласит: «Все мальчики, пришедшие в Орден Пчелы в день летнего солнцестояния допускаются к Испытаниям»…

– аудитория безмолвно внимала его словам, будто он открывал им последние тайны

мироздания, а не повторял истины, давным-давно накрепко вколоченные в их мозги…

вбитые туда прочнее, чем каток впечатывает маленький камушек в дымящийся асфальт. –

Пункт тринадцатый: «На время Испытания каждая обитель обеспечивает испытуемых

казармой для проживания и едой»… и последний пункт, относящийся к Испытаниям,

четырнадцатый: «Прошедшими Испытание считаются мальчики оставшиеся жить в

казарме, отведенной каждой обителью для их приема», – он обвел взглядом молчащий в

недоумении партер. – Вы не понимаете как Гроссмейстер собирается нарушить эти

пункты устава? – тихо и устало поинтересовался ш’Иртан у аудитории и, выдержав паузу, уже окрепшим, нормальным голосом объявил: – При всей своей мудрости первый

Гроссмейстер ш’Трой не учел ума и… жадности своих последователей… он сделал

ошибку… которой воспользовался многомудрый Гроссмейстер ш’Эссар…

– … какую… какую ошибку?!.. – заволновался зал, но ш’Иртан не спешил

удовлетворить любопытство собравшихся, он повернулся к ш’Эссару, глядящему на него

с чистой, ничем не замутненной ненавистью, и ласково улыбаясь, поинтересовался:

– Может сам расскажешь? – Не дождавшись ответа от Гроссмейстера, ш’Иртан

тяжело вздохнул, развел руками, как бы демонстрируя что мол не хочется, но… надо

Федя… надо!.. и рявкнул: – Первый Гроссмейстер ш’Трой не написал в тринадцатом

пункте Устава слово «БЕСПЛАТНО»! – Зал изумленно выдохнул. – А все что не

запрещено – разрешено! – ведь так! – Собравшиеся перевели взгляды на Гроссмейстера

ш’Эссара, вцепившегося в подлокотники трона с такой силой, будто его оттуда

выдергивал грузовой вертолет, но продолжавшего молчать – попытка перебить оппонента

означала неминуемый крах задуманного дела, а так оставался небольшой, призрачный, но

все-таки шанс, что никуда не девшаяся, нутряная алчность Мастеров войны (а впрочем

только ли их одних?..) поможет все-таки одержать победу… а ш’Иртан продолжал

греметь: Тринадцатый пункт должен был бы звучать так: «На время Испытания каждая

обитель БЕСПЛАТНО обеспечивает испытуемых казармой для проживания и едой», но…

что есть – то есть, и мы будем продолжать жить с этим Уставом… – Он медленно оглядел

молчащий зал, как бы пытаясь заглянуть в глаза всем присутствующим и снова заговорил, на этот раз устало и равнодушно. – Многие думают: до богов далеко, а желтые,

полновесные дукаты – вот они в руке! Но они ошибаются – до богов гораздо ближе, чем

им кажется… а особенно до Храма Морских Богов! – при этих словах, Гроссмейстер с

такой яростью взглянул на ш’Иртана, что от взгляда можно было бы прикуривать.

– Шэф, а откуда он знает планы Гроссмейстера… и про морских богов?.. –

оторвался от экрана «тельника» Денис.

– Шпионы есть не только у ш’Эссара, – меланхолично пояснил мудрый

руководитель, – и вообще… не отвлекай!

Зал недовольно зашумел – Пчелы не любили «рыбью кровь» и тому были причины.

В партере хватало участников горячей войны с Храмом, а холодная вообще закончилась

всего несколько лет тому назад, поэтому для любви особых причин не было.

– Вы будете получать свои проклятые дукаты! – гремел ш’Иртан. – Будете! – да

боюсь недолго… Когда придете за ними в очередной раз, вместо казначея вас встретят

кукловоды Верховного Мага-Настоятеля Храма Морских Богов И-Линя – бо-о-о-льшого

друга нашего Гроссмейстера, – по волчьи оскалился ш’Иртан. – И сдается мне, что

выйдете вы от казначея не свободными Мастерами войны, которыми вошли, а куклами

Гроссмейстера ш’Эссара… если вообще не И-Линя… – Пораженный зал молчал. – И

последнее… – устало и опустошенно произнес ш’Иртан, – я сейчас одену обруч и

поклянусь, что все сказанное мной – правда! Принесите обруч! – приказал он

церемониальной страже застывшей у парадных дверей, – ЖИВО!!! – рявкнул он, видя что

те мнутся, ожидая приказа Гроссмейстера, и столько едва сдерживаемой ярости, готовой

вот-вот выплеснуться наружу и сжечь все вокруг, было в его голосе, что все шесть

желтопоясников, дежуривших у входа в зал, опрометью кинулись выполнять его приказ.

– Что за обруч? – поинтересовался Денис, не отрывая взгляда от экрана

«тельника».

– Артефакт… довоенный. Если сказать неправду, сжимает голову пока череп не

треснет… Снять, после того как надел и поклялся говорить правду, невозможно до того, как не скажешь что-то, что может быть правдой, а может и не быть…

– То есть, если я правильно понял, клянешься говорить правду, надеваешь этот

чертов обруч, говоришь например… – Денис ненадолго задумался. – Камни не падают с

неба! – и тебе раздавит череп!?

– Да. – Шэф был лаконичен.

– Фигасе! – присвистнул Денис.

А между тем спектакль, разыгрывавшийся в Зале Выбора, достиг своей

кульминации – в зал был доставлен обруч. Ш’Иртан невозмутимо натянул на голову

серебристое кольцо, доставленное посыльными, дождался кладбищенской тишины в зале, сделал драматическую паузу и четко, внятно произнес: