Прокурор

Белоус сначала робко, потом все спокойнее поведала Авдееву, как она, медсестра в больнице, а Измайлов — студент лесного техникума, познакомились в Дубровске. Ходили, как все, в кино, на танцы. Иногда Захар Петрович даже заглядывал к ним домой. Мать Марины всегда усаживала его за стол, короче — привечала. А потом Измайлова призвали в армию…

— А расстались как?

— Хорошо, — поспешно ответила Белоус.

И за этой поспешностью Владимир Харитонович почувствовал нечто такое, которое Марина Антоновна открывать, возможно, не желала бы.

— Значит, говорите, хорошо… — повторил он. — А жениться не предлагал?

— Да все молодые предлагают…

— Так уж и все.

— Он, во всяком случае, намекал.

— Погодите, Марина Антоновна, — настойчиво добавил Авдеев. — Вы уж постарайтесь точнее вспомнить… Конкретно просил вас Измайлов выйти за него замуж или так, для красного словца? Неужели не понимали, где серьезно, а где нет?

— Да как можно серьезно, когда впереди три года армии?

— Вполне возможно. Разве не женятся до армии?

— Женятся, — вздохнула она. — А сколько таких, кто там других находят.

— Или она.

— Бывает и так… — Белоус с мольбой посмотрела на Авдеева. — Зачем ворошить все это? Жизнь, считай, прожита. У меня своя, у него своя…

— Увы, Марина Антоновна, есть зачем ворошить. Видите, какое дело… Ваш муж обвиняет Измайлова, что он бросил вас, когда вы были в положении, и ребенок этот якобы от Захара Петровича.

Марина Антоновна словно вся сжалась от этих слов.

— Так это или нет? — настойчиво спросил Владимир Харитонович. Знайте, от вашего правильного ответа зависит очень многое.

И вдруг она, всхлипнув, уронила голову на стол, подставив под лоб руку.

— Господи, и зачем это ему надо было? — тихо запричитала она. — Ведь ничего теперь не изменишь… Ничего не вернешь…

Авдеев огляделся, ища графин с водой. Но такового в комнате не оказалось.

— Прошу вас, успокойтесь, — произнес он растерянно. — Возьмите себя в руки…

Он не мог понять, кого и что имела в виду Белоус. И не инсценировка ли все это? Если да, то зачем?

Марина Антоновна достала откуда-то платочек, промакнула слезы. Растрепанная, заплаканная, с красными потухшими глазами, она сейчас выглядела и вовсе старухой.

— Неужели Федор Михайлович так зол на меня? — спросила Белоус, впервые назвав мужа по отчеству. — Неужели он хочет ославить меня на весь мир?

— Прошу ответа на мой вопрос, — настаивал Авдеев.

Она взялась обеими руками за свою седеющую голову и кивнула.

— Первая дочь от Захара. Это правда.

— Та-ак, — выдохнул Владимир Харитонович, не зная, как повести дальше разговор. Он вдруг почувствовал, что почему-то не доверяет этой женщине, не верит. Ему нужны были доказательства.

— Это очень серьезно — то, что вы сейчас сказали. — Он пристально посмотрел на Белоуса. — Слышите, очень…

— Вы не верите… Я вижу… Вы знакомы с семьей Захара? — неожиданно спросила Белоус.

— Да. А что?

Марина Антоновна не ответила, полезла в стол, достала старую дамскую сумочку, долго рылась в ней и, наконец, протянула Авдееву немного пожелтевшую от времени фотографию.

— Пожалуйста, — тихо произнесла она.

Владимир Харитонович взял фото, с которого смотрел на него ребенок лет восьми. С чуть вьющимися темными волосами, ярко очерченным рисунком бровей и родинкой у правой мочки уха. Приглядевшись хорошенько, Авдеев вдруг вспомнил, как впервые попал в дом Измайловых. Они с Галиной и Захаром Петровичем пили чай, а Володя пыхтел над трудной задачей по арифметике, которая ему явно не давалась. Авдеев так и запомнил сына Измайловых — сосредоточенного, серьезного, с испачканными чернилами пальцами.

На фотографии был Володя тех лет.

— Откуда это у вас? — спросил Владимир Харитонович, не понимая, зачем Белоус дала ему снимок.

— Храню, как любая мать…

— А при чем тут вы? — Авдеев был совсем сбит с толку. — Это же Володя Измайлов.

— Это моя старшая дочь. Альбина, — тихо ответила Марина Антоновна. Когда ей было семь с половиной.

— Как? — вырвалось у Авдеева. Ему на мгновение даже показалось, что Белоус его разыгрывает. Но он тут же отбросил эту мысль — уж больно неподходящий случай.

Марина Антоновна пожала плечами, мол, видите сами.

Авдеев снова взглянул на фотографию. Сходство было поразительное.

— Измайлов знает, что у него есть дочь? — спросил напрямик Авдеев.

— Если честно, я поняла, что беременна, только через месяц после ухода Захара в армию.

— Ну и что?

— Написала ему письмо. — Она полезла в сумочку и вынула старый истрепанный конверт. — Но оно вернулось назад…

— Почему?

— Не знаю… Захар, уезжая, просил писать сначала до востребования, пока не будет точного адреса.

— Так, письмо вернулось. А потом?