Прокол

Сказанное Казимиром в корне меняло дело. Выходило, что представления Вилера о постоянном наличии во Вселенной огромного количества естественных «кротовых нор» радиусом 10–33 см оправдались. Я быстренько соорудил аналогию, подобно приведенной Казимиром, что-то там насчет тоталитарных систем. И выдал ее ему, чтобы не ударить в грязь лицом, чтобы «подогреть» его.

— Профессор, в самых общих чертах я знаком с теорией Вилера. Мне нравится ваш пример с тоталитарным обществом. Я вот еще о чем подумал. Никто не может отрицать, что общество, социум, изучить проще, чем Вселенную в целом. Зная законы и особенности существования и развития социумов, можно применять их ко всей Вселенной. Я тут поднатужился, поднапружился и преподношу вам свой «перл»:

— В тоталитарном человеческом обществе, если можно называть людьми тех, кто его составляет, должна бы, кажется, существовать полная закрытость и замкнутость, полное, всеобщее и тотальное единомыслие. Инакомыслию, которое может пробить брешь в единомыслии, в замкнутости общества, просто неоткуда взяться на первый взгляд: каждый член замкнутого общества — продукт этой тоталитарной системы и, следовательно, он может лишь с удручающим постоянством, унылостью и однообразием воспроизводить те же самые, породившие его черты. Но — удивительная вещь! — странные, думающие по-другому, «инакие» люди возникают будто бы на пустом месте, вырастают, вопреки всему, на почве, унавоженной тоталитаризмом. Это здорово смахивает на то, как из вакуумного квантового хаоса в замкнутой Вселенной произвольно и непредсказуемо, из-за флуктуаций, рождаются сферические ультрамикроскопические «вмятины», «горловины», своего рода прообразы будущих окон в иные миры.

— Вы все сказали за меня, — удивился Казимир. — Действительно, сходство потрясающее. Но не преувеличивайте значения этих аналогий. Вилер один из первых увлекся ими, он писал об этом книги. Отталкиваясь от изречения Ибн Гебироля «Если ты хочешь получить представление об устройстве Вселенной, то разбери аналогичное ей устройство человека», Вилер пошел дальше. Вам, может быть, неизвестны его в свое время поразившие всех ученых слова: «Порядок рассуждений может быть не таким: вот Вселенная, каким должен быть человек? — а таким: вот человек, какой должна быть Вселенная?» Они произвели настоящий фурор; употребляя банальное сравнение, — произвели впечатление разорвавшейся бомбы, настоящий шок.

— Удивительно! Жаль, что я не знаком с Вилером. Нутром чую, что у нас с ним есть что-то общее, — пошутил я. — Я сам человек, который испытывает своего рода наслаждение, видя дураков, которых шокирует мое поведение.

— Неплохо сказано, — одобрил Казимир, — а я заел похвалу лимонной долькой. — Но это скорее роднит вас с профессором Дёрти, — добавил он, продолжая перебирать книги и тут же смешался, осознав двусмысленность этих слов, которые в большей мере относились к нему самому, чем ко мне. Казимир, конечно, сильно страдал, находясь в унизительном положении человека-гиппопотама, и его напускная бравада давалась ему нелегко.

— Однако, мы отвлеклись, — немного нервничая, сказал я. — Дайте мне четкий и ясный ответ на следующий вопрос: поскольку «кротовые норы» всегда имеются в наличии, то создание «лишнего» электрона, внесение которого во Вселенную якобы превращает ее из замкнутой в полузамкнутую, совершенно не нужно, бессмысленно, так?

— Не нужно, думал я. Где-то возникнет еще одна «кротовая нора» вдобавок к существующим, вот и все. Что в этом толку? Но хитрый Дёрти сделал «лишний» электрон, сам пока не совсем понимая, как найти ему практическое применение. Он удовлетворил свое честолюбие, стал первым, и первенство это было абсолютным: согласно принципу запрета Нопфлера существование второго такого в нашей Вселенной невозможно.

Сначала Дёрти шутил, что еще одна «кротовая нора» увеличивает шансы на поиск таковых во Вселенной, хотя это являлось чистейшим блефом: количество «кротовых нор» из-за флуктуаций могло изменяться. Но шальная мысль зашла в его эксцентричную голову: Дёрти вдруг понял, что «лишний» электрон и поможет отыскать «кротовую нору».

«Лишний» электрон содержался в специальном кэтридже, габариты которого удалось довести буквально до размеров чемодана. Кэтридж стал не просто транспортабелен — его можно было таскать с собой, как командированный таскает свой кофр или «дипломат». Короче, чтобы вас не томить: электрон в специальном кэтридже Дёрти использовал как индикатор, указывающий местоположение «кротовой норы».

— Я понял, — с неподдельным восхищением сказал я. — Неожиданное, изящное и остроумное решение. — И вдруг вспомнил о портфеле у себя за спиной.