Прокол

Темный эльфенок-дроу (если б речь шла о человеке, то можно было бы дать ему лет пятнадцать-шестнадцать… а так — под «тридцатник», наверно) слабо сучил ногами, как жук, нанизанный на острую корягу. Ну, да — вон обломанная толстая ветка, вон свежий слом на дереве. Сверзился с дерева. Метра четыре.

Только вот зачем он туда полез? В полночь. И, вообще, чего его в лес понесло-то? Даже при безалаберности мужчин-дроу, это… как-то слишком.

Острый копьеобразный сук пробил бедолаге живот и с осколками ребер и позвоночника вышел на спине. М-да, неприятная смерть.

Спасти его я не мог, даже если б у меня были на это силы. Ну, не по этой я части! Разве что рядом были бы накопители Дворца… и разрешение ими воспользоваться… и помощь квалифицированных целителей где-нибудь пятого-шестого ранга. Впрочем, помня об особенности возникновения Троп, не помогла бы и сама Хранитель Жизни (Кстати, стервой была, каких поискать! Моя Валька по сравнению с ней — просто душечка!).

Все, на что меня хватило, отключить ему болевые ощущения — это оказалось нетрудно, так как мозг его в этот момент был, образно говоря, раскрыт подобно бутону цветка. Что и неудивительно. Перестав получать болевые сигналы от умирающего организма (и, вообще, любые сигналы от тела ниже ключиц), парень пришел в себя, и зеленые глаза сфокусировались на мне.

Пьянящий аромат чужой боли тоже исчез. Так что, можно сказать, мы оба вздохнули с облегчением.

— Я… Чтхххо… почччему…? — говорит, как и ожидалось на дроу.

Нормальные вопросы умирающего человека. Я серьезно: о чем еще спрашивать, когда — ВСЁ? Тут никаких вопросов уже нет, вопросы заканчиваются.

— Ты умираешь. — Объясняю очевидное. — Страшно?

— Прихххольно! — Еще и рот в улыбке кривит, заливая кровью подбородок. — Спасхешшшь?

Голос глухой, шипящий с бульканьем. Ну, еще бы — видимо, и легкие пробиты, и диафрагма. Как вообще говорить умудряется?

Я присел перед ним, распластанным на суку, на корточки, чтобы наши глаза были вровень.

— Не получится… Выйти я сюда смог только потому, что все у тебя уже… окончательно. С концами, так сказать. Иначе б я на тебя не вышел. Как звать-то?

— Эмель. Ты… от Госпожи… нашей? Я пхавда… умру?

Госпожи? Ну, тут гадать и гадать — у каждого клана дроу своя персональная «Госпожа» — пантеон у них не то, чтобы сильно большой, но больше десятка. А где богов больше хотя бы трех — там беспорядок и путаница.

Дроу в темноте видят отлично, а я сейчас выгляжу, как опереточная божественная сущность — темный длинный плащ с капюшоном, мертвенно бледное по причине физического и магического истощения лицо, тлеющие угольками глаза, чуть заострившиеся клыки… Красавец!

Наверно, он принял меня за посланника из свиты Киарансали. У Ллос посланники-мужчины отсутствуют, как класс (она их в основном трахает, убивает, кушает, превращает в пауков и всячески издевается… в произвольной последовательности). Велшарун — покровитель некромагии — совершенно точно не «госпожа», а совсем даже «господин». Посланником Илистри я не могу быть из-за специализации последней — эта Леди делами мертвых не занимается… И, вообще, некромагов недолюбливает. Сильно. Смертельно.

Скорее всего, Эмель — последователь Киарансали. Той самой, на жертвеннике которой мне предлагала устроить оргию Найристри… Надо ж, как повернулось. И теперь меня принимают за Ее Посланца — как там его? — Вестник Иджуо? Идзумо? Изя? Изая? Ох, мало меня Валька по верованиями дроу гоняла! Ох, мало!

А Эмель, получается… даже чуть-чуть коллега!

Я постучал ногтем по стволу сука, на который он нанизался. Эмель скосил глаза вниз и поморщился. Понял.

— Сам все понимаешь. — Покивал я. — Но ты уйдешь без боли. Уж это в моей… компетенции. И не бойся — где-нибудь да родишься — Тропа у тебя широкая получилась. И здешние неприятности забудешь. А там — детство, юность, приключения, девушки… или мальчики. Смотря, кем родишься.

— Прихххольно! Хочу малчщиком… П'сланник… пжайста! Я готофхххх!

Он готов, надо ж… Люди перед лицом смерти ведут себя по-разному. Кто-то теряет последние крохи человечности, а кто-то взрослеет разом на десяток-другой лет и ведет себя соответствующе.

— Ты куда-то торопишься? Не торопись. Минут десять еще протянешь. А я рядом побуду, чтоб тебе скучно не было.

— Спхасибхо, П'сланник… мхне не скхущщно… — И снова скалится.

— Эмель, можно тебя попросить? Мне нужна твоя память, воспоминания. — Взгляд его стал подозрительным, даже испуганным, и я поторопился объяснить. — Просто посмотреть. Источником клянусь! Я как бы за тебя тут останусь. Если не возражаешь, конечно…

— Прихххольно! Кхххласс! Кхххуто! Мохду набей Умилью и его хххомпании! И Длинхххе — тогхе в мохххду! И моих тхххансфохххмехххов отдххай Эвелингу! А диски… — пусть Вихххитор забехххет — он вечно у меххххя их кьянчит… А Лади не вздумай обигхххать — она классная девхххёнка! Похххял?!

М-да… а ведь ему лет тридцать. Одно слово — мужчина дроу.

— Эй-эй! Погодь! Если я диски отдам, то во что же Я тогда играть буду?!

— Лахххно… дискхххи оставь.

* * *

Сколько энергии выделяется при смерти человека?