Проклятый трон

Он совсем не стеснялся, и то ли она привыкла, то ли очень устала, то ли взыграло упрямство – он ведь специально ее смущает, – но глаза опускала все реже. Тем более там было, на что посмотреть. И только когда он ловил ее взгляды, смотрела в ответ холодно и иронично: «Я знаю, зачем ты это делаешь». Или равнодушно, будто он не мужчина, а дерево.

Деревья вокруг, кстати, тоже были красивыми.

– В тридцать пять лет каждый из моего племени должен провести ночь в храме Синей, – ответил Нории, натягивая штаны. – Я спал и видел сны, а когда проснулся – в руке был Ключ, а меня трясло от мощи.

– Так это Ключ дает силу? – уточнила Ангелина.

– Нет, – он покачал головой, – Ключ – это просто символ, отметка Великой, ее дар и благословение Владыке. А стихийная сила дается с рождения. Я говорил тебе, что пик у мужчин приходится на созревание.

– В тридцать пять лет?

– Мы ведь живем дольше, Ани-эна. И созреваем, и старимся позже. Сколько сейчас живут люди в твоей стране?

– По-разному, – она задумалась, припоминая статистику. – До восьмидесяти доживают почти все, больше трети переходят за сотню. Но у нас очень хорошая медицина, профилактика, да и виталистов мы обучаем массово.

– Я впечатлен, – сообщил дракон после недолгого молчания. – В наше время единицы из людей доживали до шестидесяти. Виталисты тоже были, да и мы всегда помогали с лечением, но на всех, конечно, не хватало.

Он помолчал еще немного.

– Ты устала? Хочу показать тебе, как меняться. Ты же полиморф, а ни разу не оборачивалась. Или уже завтра?

– Сегодня, – ответила она твердо. Кто знает, что может случиться завтра?

Оказывается, в огромном саду было еще много мест, где она не успела побывать. В одно из них ее и привел дракон.

– Верблюд, – сказала Ангелина, разглядывая белоснежное одногорбое животное, с высокомерным выражением на морде смотрящее на подошедших людей. Вокруг раздавалось блеяние, ржание, рычание и рев – ревели небольшие изящные антилопы; сильно пахло животными. Владыка подвел ее к выстроенным по обе стороны от парковой дороги загонам с небольшими навесами, широкими поилками и кормушками, и все это очень напоминало небольшой зоопарк.

– Верблюдица, – поправил он ее. – Это девочка. Здесь все звери – дары жителей Песков.

– Ты хочешь, чтобы я обернулась в верблюдицу?

Он склонил голову и посмотрел на принцессу, затем на меланхоличную белую «девочку», улыбнулся.

– Выбор небольшой: есть еще лошади и овцы – это из тех животных, которые не боятся людей. А что тебе не нравится? Она беленькая, красивая, смирная. Ты тоже должна быть белой, как и все Рудлоги.

Он снова осмотрел «девочек» и невозмутимо добавил:

– Да и выражения лиц у вас сейчас похожи.

Принцесса и верблюдица глядели на него одинаково неодобрительно. Дракон протянул руку за ограждение загона, ласково потрепал белую обитательницу «зоопарка» по лбу.

– У каждого живого существа есть аура, – начал он, будто рассказывал сказку, – и ты можешь обратиться в кого угодно. Или во что угодно, если в нем есть жизнь. В дерево, например.

– И в дракона могу? – поинтересовалась Ангелина.

– Можешь, – усмехнулся Владыка. – Только пока не нужно. Потренируйся на тех, кто примерно равен тебе по весу; привыкнешь жить, двигаться в чужом теле – и тогда можно. С крыльями надо быть осторожной: запутаешься в полете, пока не умеешь контролировать себя, упадешь и разобьешься. При первых оборотах ощущение, будто на тебе неправильно надетая, тесная одежда, и, пока не приноровишься, не нужно экспериментов. Хотя я мечтаю увидеть тебя драконицей, принцес-с-с-са. Интересно, какой ты будешь.

– К делу, Нории, – нетерпеливо произнесла Ани, игнорируя мечтательные нотки в голосе дракона.

– Все просто. – Нории взял ее руку, положил на морду смиренно вздыхающей верблюдицы. – Закрой глаза. Почувствуй ее ауру, запомни форму. А затем мысленно сверни свое пламя в эту форму, аккуратно, не тороп…

Перед ним стояла вторая белая верблюдица и нетерпеливо фыркала. Первая поджала уши, взревела и унеслась под навес, высоко вскидывая ноги.

– Что же ты такая быстрая, – укоризненно сказал дракон и погладил Ани по спине. По белым бокам пробежала раздраженная дрожь. – Пройдись, почувствуй свое тело. Если получится – пробегись, но недолго.

Верблюдица сорвалась в галоп, и он недовольно покачал головой. Упрямая Рудлог. Все ей нужно сразу.

Бегала долго, подпрыгивала, ложилась на землю, пробовала щипать траву, пить, а он посмеивался, глядя на то, как она серьезно подходит к делу. Затем вспомнил свое первое обращение – ведь носился так же, чуть не сломал крыло, когда садился.

– Набегалась? – спросил Владыка, оглаживая бока подошедшей верблюдицы – шерсть жесткая, плотная. Та рявкнула, отступила назад. – Теперь просто разверни ауру обратно, убери форму.

Он успел еще увидеть возмущенное лицо принцессы, ослепительно блеснувшее нагое тело, мелькнувшую тяжелую грудь, круглый живот – и закрыл глаза, снял рубаху через голову, протянул вперед.

– Я забыл, извини. Оборот практически всегда оставляет без одежды.

– Я это знала, – шурша рубахой, проворчала Ангелина. – Тоже забыла. От чего это зависит?