Проклятый трон

– Теперь у тебя все получится. Только тренируйся на открытой местности, Ани-лиша.

– А… это всегда в виде плети? – спросила старшая Рудлог.

– Потом будешь придавать ту форму, которая удобнее, – пояснил Нории. – Мне удобней плети. Четери формирует клинки, ты их видела. Энти предпочитает снаряды.

Щенок прибрел к ней, улегся в ногах, и принцесса настороженно потрогала его пальцами ноги. Как есть капля воды, но большая и в форме страшненькой собаки.

– Тут только водяные духи живут? – поинтересовалась Ангелина.

– Они нам ближе, – Владыка привстал, облокотился о землю, – поэтому и живут рядом. Есть еще духи. Их великое множество. Подожди, сейчас покажу. – Он прислушался к чему-то и просвистел – мелодично, с переливами – короткую музыкальную фразу несколько раз подряд.

Зашумел ветерок, и стало совсем хорошо. Щенок поднял голову, дернул ушами, рявкнул-тявкнул, и в ответ ему возмущенно засвистели невидимки, так громко, что тер-сели отпрыгнул назад и попытался забиться принцессе под коленку. Вода, впитанная в озере, медленно уходила в землю, и он снова становился прозрачным.

На пальцы Нории села, соткавшись из воздуха, диковинная зверушка – крошечный, размером с воробья, котенок с крыльями цвета рассеянного перьевого облака, освещаемого светом. И он сам был как маленькое перьевое облачко, с туманным пушком, с прозрачными светлыми глазами. То ли котенок, то ли пушистая совушка с четырьмя лапами. Засвистел, кося глазами на Ангелину.

Дракон приподнялся и осторожно погладил крохотного духа по спине.

– Это анодари, дух воздуха.

– Хороший, – сказала Ани, разглядывая «совенка». Дух что-то чирикнул, взлетел, пронесся мимо, огладив ее щеку ветерком. – Почему они выглядят так? Собаки, котята…

– Они разные бывают, – Нории покосился на пруд, встал, стал раздеваться, и Ангелина опустила глаза. – Просто принимают ту форму, которая им нравится. Подглядели у людей и подражают.

– А кому подражают песчаники? – удивилась Ангелина, разглядывая свои коленки.

– Людям, конечно, – пророкотал дракон гулко. – Разные есть духи. Они не добрые и не злые, просто воплощение той стихии, в которой зародились. Есть духи мертвой земли – песчаники, топники, путаники, вы их еще чертями зовете. И есть духи земли живой – змеевики, например, они в лесах живут. У каждой стихии свои. А есть еще совсем удивительные, мы их называем анхель, а вы – ангелы. Чистая благодать Триединого. Говорят, там, где они появились, все будет хорошо. Да, Ангелина?

Ани не ответила. Он снял штаны, пошел к пруду. Принцесса упорно смотрела в землю.

– Не хочешь? – спросил Нории, шлепая по воде.

– Хочу, – сухо ответила первая Рудлог, – но не пойду.

Он хмыкнул, нырнул, поплыл, отфыркиваясь, как конь.

Конь с красной гривой.

Ани отстранилась от ныряющего в пруду дракона, снова закрыла глаза. Нащупала струны пламени уже обеими руками, полюбовалась на играющие обжигающие плети в своих руках. Как все просто. Теперь бы научиться использовать их.

Открыла глаза в тот самый миг, когда вода в пруду встала горбом, как рассерженная кошка, и устремилась вперед – к иве, откатилась назад, вынося ошарашенную принцессу на середину пруда, к легко улыбающемуся Нории.

– Ну знаешь ли, – сказала она растерянно и зло и вмазала ладонью по его лицу. Получилось неловко и вскользь, и от этого движения Ани ушла под воду. Вынырнула – Нории смеялся, – поплыла к берегу. Мешало расплывшееся вокруг платье, но она упорно плыла, не обращая внимания на налипшие на лицо волосы. Вода была прохладной, песок под ногами, когда принцесса добралась до берега, – мягким, но она слишком злилась, чтобы наслаждаться этим.

Вышла в траву с подпалинами – вода с одежды текла ручьями, – отжала, не поворачиваясь, волосы. Взяла рубаху Нории и ушла за дерево – переодеваться.

Ангелина села подальше, потому что ее удобное место под ивой было залито водой. Мокрые волосы холодили кожу.

Владыка невозмутимо плавал еще некоторое время, затем раздались шаги.

– Ты украла мою одежду, – сказал он со смешком.

– Можешь надеть мое платье, – едко произнесла принцесса, не глядя на него.

Он гулко расхохотался, уселся на траву спиной к ней, как был, нагишом, откинулся на локти, подставляясь солнцу. Ани мазнула по нему взглядом: плечи были красивые, рельефные, и спина широкая, и по спине этой струйками с волос, потемневших до цвета старого красного дерева, текла вода. Хорош, что сказать. Удивительно: при такой грациозности, пусть и мужской, налитой, – и такой низкий голос, как гул огромных барабанов.

По ногам ее пробежал ветерок, погладил влажную кожу, словно извиняясь.

– Не сердись, – произнес Нории расслабленно, любуясь на играющую бликами воду, – иди искупайся. Я не буду смотреть. Нам принесут сюда обед и полотенца, одежду для тебя. Время есть. Я послал Зов Энтери, он распорядится. Обсохнем, и я еще тебя поучу.