Проклятый род

Только сейчас Серко ощутил, как щиплет кожу мороз. Ночь правда оказалась холодной – даже холодней, чем он думал. На ресницах заблестел иней, костёр на стоянке угас, лишь под углями ещё слегка тлело. Влада поёжилась, прижалась к Серко теснее и в бок ему упёрлась жёсткая рукоятка.

– Сколько ты носишь с собою ножей? – спросил брат. Когда речь шла о холоде – совершенно не важно, кто готов поделиться Теплом, но эта ночь не грозила им смертью. Охотники Нави переживали возле костра и куда более суровые ночи. В такое спокойное время в Тепло друг к другу приходили только любовники, намекая на близость, или те, кто хотел помириться.

– С собою восемь. В логове ещё пять…

– Не доверяешь винтовке? Мне-то казалось мать скоро отдаст тебе «Пера». Ты хорошо стреляла, даже после промаха на Одиноком Озере.

«Пера» была десятизарядной винтовкой Матери-Волчицы. С ней она основала новое логово, с ней прошла долгий путь со скитальцами, и это была не обычная снайперская винтовка – оружие украшала резьба из ветвистых узоров и надёжные обереги. Заговорённая винтовка промахнулось только однажды, когда, спасая брата от смерти, из неё стреляла сестра.

– Патронов не найти, ухаживать трудно, мешается в драке, – начала перечислять Влада недостатки винтовки. Во многом она оказалась права: встретить такое оружие – само по себе было редкостью. С первого дня Обледенения прошло много Долгих Зим и всё, что осталось –либо испортилось, либо стреляло из рук вон как плохо. Патроны ценились не просто дороже еды – их вовсе не было. Даже во время охоты или защиты земель, Навья Стража всё чаще пользовалась ножами и почти не стреляла.

Однако, зная всё это, Влада всё равно лукавила. В далёких землях стрелять было необходимо, ведь ходить за сказами – дело опасное. На дороге Навь не поджидала друзей.

Серко взял из логова самозарядный карабин – почти новый. Подражая матери, он вырезал руны на ложе и возле приклада, но имени оружию не дал: оно не стреляло в людей и достойно себя никак не проявило.

– Когда-нибудь придётся начать: пуля всё равно сильнее ножа, – с полной уверенностью сказал он.

– Но не тише… – шепнула Волчица, прижимаясь к его боку покрепче. Серко тут же ошпарила мысль, что Влада забралась под одеяло, только чтобы ему отомстить. Возможно, что в руке у сестры сейчас нож, готовый к удару! Серко мигом вскочил и откинул общее одеяло. Руки Влады оказались прижаты к груди, а в ладонях ничего не было. Бросив на него хитрый взгляд, молодая Волчица давай потешаться:

– Видел бы ты свою харю! Ой, остолбень! Ну и дурень!

Серко смутился и точно застыл как столб возле лёжки. Влада подтащила тёплое одеяло себе, уселась на него сверху и правда достала нож. На всякий случай Серко отошёл на другую сторону от кострища. Солнце всходило и пришла пора собираться в дорогу. Пока он проверял свою заплечную сумку, сестра старательно резала слишком разросшиеся, по её мнению, волосы. Без всякой жалости она кромсала ножом и отбрасывала прочь пепельно-серые пряди.

– Ведьма найдёт – всю жизнь тебе испоганит, – пошутил Серко, но в ответ удостоился только колкого взгляда. Только одну прядку на голове Влада никогда не срезала и заплетала из неё тонкую косу на два луча. В волосах жила душа человека и остричь их полностью – считалось в племени большим горем.

А ведь ещё пару Зим назад Влада носила длинные, красивые волосы. Тогда сестра заплетала их в косу как положено – натрое. Однажды Серко даже видел, как Мать-Волчица сама расчёсывает дочери волосы, притом с лаской приговаривает какие-то из женских заклятий. Три пряди волос в той косе – означали единство Нави, Яви и Прави. Но теперь Влада что-то отринула из этих миров, добавив вместо третьего луча шнурок с парой волчьих клыков на конце. Она вплетала шнур в волосы, как свой оберег. Серко хорошо знал, что это был за волк и как оказались у Влады его несчастные зубы. При этом воспоминании рот у него сам собой растянулся в улыбке.

– Чего лыбу давишь? – насторожилась охотница.

– Ты когда-нибудь мне расскажешь?

– О чём?

– Почему над своей головой изгалилась?

– А что, не люба тебе?

– Как растрёпа, будто всю ночь космами дороги мела.

– Мешают. Больно длинные были – в охоте никакого подспорья с них нет. Так жить легче, – Влада продолжала плести косицу, но, кажется, только кривдой отбрехалась от брата. Серко хотел подколоть её новой шуткой, но не довелось – звуки выстрелов разорвали мирное утро. Кто-то стрелял очередями, сразу из нескольких автоматов. Как охотятся люди – Серко хорошо знал, но бой штурмового оружия в диких лесах не слышал давно. Стаккато очередей быстро смолкло, стычка завершилась парой хлёстких выстрелов из винтовки, и утренняя тишина снова гулко обступила охотников. Только карканье перепуганного воронья напоминало о пролившейся крови.

Влада вскочила:

– Идём! Надо разведать!

– Стой! Ты чего, совсем одурела?! – попытался схватить её брат. – Там может быть кто угодно и с автоматами! Не ведаем, что узрим!