Проклятый род

– На закате мы отдадим почести всем погибшим защитникам рода. Но пламя крады для Матери-Волчицы взовьётся до самого неба! Племя послужит ей в последний раз. Подготовьтесь.

…

В Навьих песнях всегда звучат суровые грусть и тоска. Подземные охотники пели, возлагая к телу Анюты последние подношения. Волчица покоилась на высоком срубе, набитом изнутри сухим хворостом. Рядом аккуратно разложенные ведуньей птичьи крылья: лёгкость птицы вознесёт лучшую дочь подземного племени к Прави.

Костёр готовился на закате. Багряный диск почти опустился, словно приглашая душу уйти за собой. Влада стояла возле отца и стискивала в руках раненую винтовку – оружие, которое одним выстрелом оборвало судьбу её матери.

Заметив блеск в глазах дочери, отец предупредил:

– Не надо. Не клади «Пера» на костёр. Анюта вверила тебе это оружие, чтобы винтовка продолжала служить нашей семье. У неё и так будет всё, что понадобится, а «Пера» пригодится разить зло в Явьем мире.

– Моей вине нет оправданья, – бесцветным голосом ответила дочь. – Вот моя плата за нарушенье Уклада…

Олег внимательно поглядел на неё, но смолчал. Перед взором скитальца медленно проплывали воспоминания. Он с болью смотрел, как ведунья разжигает огонь. Погребальный костёр занялся очень быстро, и языки пламени ненадолго отогнали падающий с хмари снег. Огонь крады с жаром вознёсся, скрывая от глаз закутанную в белую ткань Анюту.

– Хто ноне главешен? Куды намо ступати? – грубо сказал один из охотников. Влада со злостью оскалилась:

– Без Стравы и Тризны изведати хоче?!

– Роуд должон жить. Азмь за проклятой не пойду...

Повисло молчание. Олег понял, многие охотники думали также и видели причину всех бед в его семье. Война могла пройти легче, если бы в племени хватало опытных двоедушцев... Отец встал ближе к дочери, но, казалась, Влада сама обратилась в непробиваемый камень.

– С проклятою надоть расстатьси, – уверенно продолжил охотник. – Вы сгубити нас! Ужо оставили племя без Звиря!

– Мы вас охраним! – процедила Влада, не шелохнувшись. – Мы сыскати Тепло, успем свести соньму до сильных морозоув…

– Оно также проклято? – дерзнул оборвать её бунтовщик. Рука Влады метнулась к ножу, но в их сторону спешила Девятитрава. Словно радуясь появлению ведуньи, охотник сказал. – Ты вела нас еднажды. Отринь семью с Влъком Хлада, и роуд сызнова поклонится тобе. Коли есьм Тепло, тако ты нас сведи туды.

– Нет, – спокойно, но твёрдо ответила Зрящая Кошт. – Не гоже судить о проклятиях тем, кто дороги не знает, не распутывал нитей Мокоши, не вязал наузы с Долей.

Охотник бросил рассерженный взгляд в сторону Влады. Девятитрава подошла ближе к внучке.

– Я никогда не доверю своё племя проклятой. И над ней нет проклятия! Я вижу ясно, как днём. Вижу больше, чем любой из вас, двоедушцы! Только дочь Старшей Волчицы поведёт нас к величию: в ней наш будущий путь. Навь снова станет такой, какой была до прихода в убежище... ещё сильнее.

– Мы сойдём в норы, – подтвердила её слова Влада. – Зачнём жити по Укладу, хде положено Нави.

Племя медленно отступило от бунтовщика. Большинство решило довериться Владе, род принял её, как новую Старшую. Олег смог вздохнуть с облегчением, а Влада подошла ближе к несогласному, сверила его взглядом и процедила:

– Я вижу в тебе… Нужду.

Охотника тут же схватили и с криками уволокли прочь. Он проиграл свой брошенный вызов, не успев прикоснуться к клинку.

– Кто ещё хочет пустить кровь Старшей Волчице? – громогласно спросила Девятитрава. – Судьба выбрала Владу и ей вести наше племя! Но право спорить с судьбой есть у любого… Кто ещё попытается?

Никто не решился. Сейчас. Лишь некоторые, дружные с Деяном, смотрели косо, но и те промолчали. Кивнув, ведунья встала по левую руку от ученицы. Влада медленно перевела дух и впервые заговорила как Старшая рода.

– Я хочу, чтобы на пепле Матери-Волчицы был насыпан курган. На вершине того кургана пусть бдын поставят; на том столбе я своей рукой напишу верные руны. Это место станет священным для племени. И никто не посмеет поселиться в брошенном логове. Взорвите его. Взорвите так, чтобы следа не осталось.

…

Она вернулась в свою комнату в последний раз, собрать вещи. На плечи взвалилась неимоверная тяжесть. Как мать могла вести целое племя, как выдерживала? От мыслей о ней захотелось снова заплакать. Надо спешить, морозы ударят скоро и будут суровыми. Но в пустых коридорах убежища она невольно остановилась. Рядом жилой блок Серко. С порога всё напоминало о брате. Влада коснулась ножа на засыпанном стружками столе. Здесь Серко вырезал первые руны на карабине.

– Как назовёшь?

– Ещё не знаю. Не заслужил.

На тумбочке возле кровати остались переплетённые кожей клинки. Отец вернул их, как напоминание сыну о коварстве соблазнительного обмана.

– Приласкала тебя та русалка?

– В лобастах ласки не много…

Старые слова из давно сгинувших разговоров. Следом за Владой в жилой блок вошёл хмурый отец. Он давно хотел расспросить дочь о дороге, и первый же вопрос Олега заставил Владу занервничать.

– Почему Серёжа остался у крестианцев?