Проклятый рейс

Спасательные работы шли полным ходом. Видно было, что действуют профессионалы. Сотрудники ГИБДД закрыли переезд, направив машины в объезд. Территория аварии была оцеплена милицией, посторонних стало меньше, но появились родственники пострадавших. После тщательной проверки и выяснений, кто к кому приехал, их пропускали к месту аварии. Лена стала поглядывать на дорогу, надеясь, что приедет муж, но знакомой машины не было видно.

Полиция начала опрашивать очевидцев происшествия, и домой их пока не отпускали. Лена видела, как пожилой машинист и его помощник беседовали с сотрудниками ГБДД. Подъехало и парковое, и железнодорожное начальство. Дознание только начиналось.

Недалеко от группы спасенных и оставшихся в живых людей сидел, подперев голову правой рукой, шофер. Лена разглядела, что левая у него на перевязи, – значит, первую помощь уже оказали. «Надо же, цел и невредим, кажется, и пострадал меньше других», – равнодушно, без радости и печали подумала она. И тут же пришла новая мысль: «Как же он с этим грузом на сердце жить будет?».

Лена удивленно прислушалась к себе и обнаружила, что не испытывает к этому человеку ни неприязни, ни ненависти. Он сам отправил себя в ад: всю оставшуюся жизнь будет помнить страшный исход своего необдуманного решения! И не будет ему покоя ни днем, ни ночью.

К водителю от полицейского заграждения подошли люди. Окружив его, о чем-то заботливо стали расспрашивать. Один закурил сигарету, протянул шоферу, но тот

даже не отреагировал. «Наверное, друзья, – подумала Лена, – или коллеги. И за него есть кому волноваться».

На эту группу поглядывали спасенные пассажиры и, не сводя с нее глаз, переговаривались. Лена видела по их лицам, что они с трудом подавляли желание подойти к шоферу и устроить самосуд. Однако никто к водителю и его товарищам не приближался. Чудовищным поступком Сашка отрезал себя от всех непреодолимой стеной и теперь не мог, не смел поделиться болью даже с коллегами. Лена видела, как из приехавшей машины с мигалкой к водителю направилась бригада полицейских, и поняла: только муками совести тот не отделается.

Женщина поискала глазами Вадима. Каким бы гадким он ни был пять минут назад, она верила, что пережитые страшные испытания не пройдут даром. Ну не мог он просто так, в одночасье, потерять человеческий облик и из воспитанного юноши превратиться в неуправляемую личность!

Послышался гневный крик. Женщина посмотрела туда, где недавно сидел парень, и от изумления распахнула глаза: Вадим стремглав бежал к машине скорой помощи. «Что это с ним, куда он?» – подумала она.

– Молодой человек, вы что делаете?

Вадим, отталкивая медиков с носилками, пытался влезть в машину.

–У вас совесть есть? – кричала врач. – Здесь серьезно раненые люди. Вы же можете посидеть и подождать.

– Я пострадавший, мне тоже в больницу надо, – категорически заявил парень и проскользнул внутрь. Его стали выталкивать из машины, но Макаров отбивался руками, затем в ход пошли и ноги. Завязалась потасовка. Прибежавшие на помощь полицейские с трудом вытащили Вадима и усадили подальше от медиков на траву. Тот по-прежнему вел себя безобразно.

– Ты, парень, лучше успокойся, а то посадим в патрульную машину и увезем в участок. Будет время подумать и о поведении, и о жизни.

Эти слова возымели действие, и Макаров притих. Вскоре Лена увидела, как у парня затряслись плечи.

Лена перевела дух. Она боялась, что Рыжик прибежит на помощь другу и опять окажется в беде. Она огляделась: Петьки рядом не было.

«Наверное, помогает спасателям с другой стороны автобуса, – подумала она с уважением. – Надо же, как может быть непредсказуема судьба. Тот, кто был лидером компании, не перенес испытания трагедией, сломался. А кого окружающие считали разгильдяем и пропащим человеком, не думая о себе, помогает людям. Плюс поменялся на минус, и наоборот».

Она снова посмотрела на переезд.

Спасатели привезли специальную аппаратуру и разрезали теперь заднюю часть автобуса, чтобы освободить заблокированных внутри людей. Пытаясь что-нибудь разглядеть, Лена изо всех сил вытягивала шею. Но повернуть голову туда, где лежали накрытые мешками трупы, она боялась. Каждый поворот носилок в ту сторону женщина воспринимала с личной болью.

Чувство безысходности, тревога снова захлестнули ее. В душе нарастало смятение. Не зная, куда спрятаться от этого, женщина начала раскачиваться, пытаясь ослабить стеснение в груди, становившееся временами невыносимым.

–Что ты делаешь, тетя? – спросила ее любопытная Машенька. – В качельки играешь?

Лена поняла, что качается вместе с ребенком. Она улыбнулась сквозь слезы, утвердительно кивнула и успокаивающе погладила девочек по головкам. «Боже, я, наверное, сошла с ума? Я же детей пугаю», – мелькнула мысль.

Перед ней присела на корточки какая-то женщина в форменной одежде и участливо спросила:

– Вам плохо?

Лена отрицательно покачала головой.

– У вас родные погибли?

Лена опять покачала.

– Тетя не говорит, – вмешалась в разговор Машенька, – она все болтала со мной, а теперь молчит.

– Покажите язык. Может, вы его прикусили во время аварии.