Проклятый подарок Авроры

— Не дадите ли прикурить, господин ефрейтор? — спросила она, улыбаясь еще веселей, ну и Ганс, конечно, полез за своей зажигалкой, мечтая о том, чтобы такая красотка сделала ему некие авансы, а в крайнем случае — предложила закурить свой «Голуаз» (эти сигареты частенько доставал из портсигара обер-лейтенант Вернер, приятель господина гауптмана фон Шубенбаха, и Ганс, заядлый курильщик, запомнил их восхитительный аромат, совершенно отличный от вони обычного эрзаца, входившего в солдатский паек). И его мечты немедленно начали сбываться! Чтобы прикурить, красотка нагнулась так низко, что Ганс смог разглядеть нежные холмики грудей меж розовым кружевом дорогого белья.

Ах, мейн либер Готт, подумал Ганс Файхен, до чего хорошо быть русской шлюхой! Вот у его жены, милой и добропорядочной Марихен, ничего подобного этому бюстгальтеру и в помине нет… а впрочем, Марихен настолько добропорядочна, что ничего подобного и не наденет на свою плоскую грудь. Да и вообще, такие штучки не для жен, а для шлюх, причем дорогих. Эта девка не по карману бедному ефрейтору, она из разряда тех, содержать которых мог бы позволить себе герр гауптман, и то с большим напряжением для кошелька. Гансу показалось, будто он уже видел где-то эту красотку. Но тут же мысли вылетели у него из головы, потому что девушка вновь заговорила с ним на своем очень недурном немецком:

— Спасибо, господин ефрейтор, вы необычайно любезны. А не хотите ли и вы закурить? Сигареты очень недурны. Попробуйте!

И она, расстегнув плоскую сумку, напоминающую планшет (Ганс, конечно, был против этой военизированной моды, которая, словно поветрие, охватывала женщин, но что он мог сделать?!), достала портсигар и раскрыла его. Там лежали всего две сигареты, однако Ганс не задумываясь цапнул их обе. Девушка улыбнулась так весело, словно он не оставил ее без курева, а, наоборот, предложил целую пачку того же самого «Голуаза».

— Берите, берите! — сказала она радушно. — А теперь позвольте, я сама дам вам прикурить.

И она нагнулась так же низко, как в первый раз, и Ганс поглядел на белые нежные холмики в розовых облаках кружев, и забыл обо всем на свете, в первую очередь о милой и добропорядочной фрау Файхен, и затянулся так глубоко, что едва не поперхнулся… а в следующее мгновение в голове его помутилось — и он лишился сознания. Изо рта его полезла пена, тело скрутили судороги.