Проклятый подарок Авроры

И как это — сейчас исчезнуть и больше никогда не увидеть Петруся? Не услышать, как он задыхается, и бормочет, и стонет, не ощутить, как бродят его губы по обнаженной шее, повергая в дрожь?

— Ну что вы стоите, как гейша, которая еще не исполнила полностью обряд развлечения мужчины? — буркнул оберст-лейтенант.

— Вы знаете о гейшах? — с трудом выдавила Лиза. — Это очень интересно, правда?

Среди маминых клиенток была одна — они с мужем долго жили на Дальнем Востоке, правда, не в Японии, а в Маньчжурии, но про Японию она тоже многое знала и рассказывала, рассказывала, а Лиза слушала, слушала… но сейчас в голову не приходило совершенно ничего, кроме того, что у каждой гейши был свой дану — покровитель. Где ж оба ее дану?! Набивались-то наперебой, а как дошло до дела…

«Ага, — ехидно произнес в голове Лизы некий голос, — а тебе в принципе не все равно, с кем из этих гитлеровцев переспать? Какая разница, будет это пехотинец, или интендант, или помощник военного следователя? Все дело в том, что Вернер и фон Шубенбах (Алекс и Вальтер, черт бы их подрал!) — помоложе и покрасивей, чем этот подержанный оберст-лейтенант. Ну да, спать с красивым фашистом приятней, чем с некрасивым!»

— Я бывал в Японии, — проговорил «подержанный оберст-лейтенант». — Я вообще много ездил. Моя работа… — Он осекся. — На гейшах слишком много наверчено. Слишком много тряпок. Кимоно, потом все, что под ним… И еще этот широченный и такой длинный оби, так у них называется пояс. Пока развяжешь, желание остынет. Поэтому я не спал с гейшами. Там есть и нормальные проститутки. Но гейши приятно поют. Это единственное, что мне в них нравилось. Ты умеешь петь?

Лиза кивнула.

— Вон там я видел гитару. — Он кивнул в угол, и Лиза, полуобернувшись, увидела висящую на стене гитару. — Я сниму. Споешь?

— Я умею только петь, но не умею играть на гитаре, — пробормотала она.

— Почему же?

— Все время хотела научиться, но… как-то некогда было.

— Ну, я умею играть на гитаре.

Оберст-лейтенант встал и снял гитару со стены. Умело тронул струны:

— Надо же, она не слишком и расстроена! Что ты хочешь спеть?

О господи, да что же ему спеть?! Русские романсы? «Он говорил мне — будь ты моею, и стану жить я, страстью сгорая!» Или на стихи Дениса Давыдова, то, что любила мама:

Не пробуждай, не пробуждай
Моих безумств и исступлений,
И мимолетных сновидений
Не возвращай, не возвращай!..