Проклятый наследник

– Как мило, – сказала Фрейя, сморщив нос. До сих пор девушка думала, что таверна в Лимелле была худшим местом их путешествия, но, видимо, она ошибалась. Не будь их кобыла так измучена, она бы настояла, несмотря на ужасную боль в ягодицах, продолжать поездку, пока путники не приехали бы в более подходящее место. Где и как она должна здесь отдыхать?

– Это всего на несколько часов, – сказал Ларкин и начал убирать пыль и грязь в одном из углов. Фрейя наблюдала за ним, искренне надеясь, что здесь нет насекомых, выползающих из стен. Когда Ларкин расчистил достаточно места на полу, Фрейя достала все, что нужно было для поискового заклинания. Принцесса нагрела травяной настой на волшебном пламени и порезала себе палец, начертив на старых записях Талона скрипетр. Затем она оставила влажный маятник кружить над картой, но ничего не произошло. Принцессу охватил ужас, когда она подумала, что Талон может быть уже мертв, но девушка решила прогнать эту мысль прочь. Она убрала все обратно в сумку. Беглецы решили спать по очереди, чтобы королевские гвардейцы не смогли застать их врасплох. Ларкин настоял на том, чтобы первой отдохнула Фрейя.

Принцесса расстелила на полу платок, скрывавший ее лицо. К счастью, она была так мала, что ей, свернувшись, удалось уместиться на ткани. Стремясь улечься поудобнее, девушка положила свою сумку себе под голову вместо подушки и скрестила руки на груди. Хотя об удобстве не могло быть и речи. Для Фрейи казалось нереальным находиться в этой хижине. Еще недавно принцесса проводила свои ночи в кровати с балдахином, которая состояла только из подушек и одеял. Теперь же девушка бежала от мужчин, которые в течение семнадцати лет были ее союзниками.

Воспоминания о гвардейцах, лесных грабителях и прежде всего ее мысли о Талоне еще некоторое время удерживали Фрейю от забытья. Но со временем ее веки стали тяжелеть. Убаюканная стрекотанием насекомых, кваканьем лягушек в пруду по соседству с хижиной и равномерным дыханием Ларкина девушка в конце концов уснула. Последние несколько дней выдались напряженными для принцессы, и отдых был ей необходим.

Фрейя не знала, когда заснула, но, открыв глаза в следующий раз, она была застигнута врасплох солнечным лучом, бросившим вызов густой листве и просочившемуся в хижину сквозь щель в крыше. Зевнув, девушка повернулась в сторону Ларкина, думая, что он тоже заснул и поэтому не разбудил ее. Но Хранитель стоял на коленях вдали от принцессы, устремив взгляд на север. При этом губы его беззвучно произносили слова, которые были Фрейе настолько знакомы, что ей казалось, что она все-таки слышит: «Мой Король, Правитель Тобрии, Мой Бог. Я Ваш раб, Ваш слуга и Ваш подмастерье. Моя жизнь в Ваших руках. Мое будущее в Ваших делах».

– Мой отец – не бог. – Ее слова прозвучали как крик в тишине леса, и немая молитва Ларкина резко оборвалась. Мужчина повернулся к девушке, взгляд его был нечитаем.

– Он освободил нас от фейри и эльв.

– Нас освободил Нехтан III, – ответила Фрейя.

Ее отец за всю свою жизнь видел фейри только один раз, да и то случайно, во время одного из посещений Стены. Вероятно, при этой встрече он чуть не вцепился от страха в свои дорогие брюки. Девушка не могла винить короля в этом. Большинство людей боялись фейри, в том числе и она сама, несмотря на свое увлечение их магией.

– А ваш отец не позволяет им проникать в нашу страну, – ответил Ларкин и встал с пола. Последние дни оставили видимые следы на одежде, которую Фрейя прибрела для Ларкина в Лимелле.

Принцесса покачала головой и выпрямилась:

– Это наши Хранители не пускают фейри в Тобрию. Если мы должны поклоняться кому-то, то тогда именно им.

Ларкин колебался, сжав губы. Почему он не понимал, что ее отец по сравнению с ним был никем? Да, у короля были его корона и власть, но Ларкин и другие стражники обладали способностями, о которых можно было только мечтать.

– Вы не понимаете. – Ларкин пробежал рукой по своим укороченным волосам. – Он ваш отец, а вы… Вы – богиня.

Фрейя подавила усмешку. Если Ларкин на самом деле считает ее чем-то божественным, он идиот. Она была кем угодно. Нарушительницей закона. Колдуньей. Воровкой. Принцессой. Но уж, конечно, она не была богиней. Самым божественным в ней была ее магия. Но чтобы сработало даже простейшее заклинание поиска, девушке пришлось практиковаться месяцами. Ее магия была слаба – очень слаба, в то время как магия Ларкина была жива и пульсировала в его жилах. Она текла по его телу, исцеляла его, делала его сильнее – возможно, бессмертным. Если это не являлось божественным проявлением, что тогда?

Однако Фрейя хранила эти мысли при себе. Хотя она и сомневалась в религии Ларкина, было бы глупо с ее стороны переубеждать Хранителя. В конце концов, благодаря своей вере мужчина помогал принцессе, а ей это было необходимо. Вдвоем они молча упаковали вещи и постарались уничтожить следы своего пребывания в хижине, прежде чем снова отправились в путь, на юг.