Проклятый наследник

Фрейя благоговейно погладила ткань своего нового платья. В Амаруне у нее был гигантский шкаф, который был до отказа забит благородными одеяниями. И все же она могла со всей искренностью утверждать, что до сих пор не носила ничего красивее платья, которое они с Кираном выбрали вместе. Платье было с открытыми плечами и совершенно неопределенного оттенка, который менялся в зависимости от того, как свет падал на материал. Ткань напоминала Фрейе радугу, которая тонула в мерцающей морской глади. Верх платья был расшит листьями из той же ткани. Они распределялись и по его юбке, создавая впечатление листвы, которую постепенно теряет дерево, которое усиливалось и подчеркивалось изменчивой игрой красок на ткани. Фрейя понятия не имела, как портному удалось создать эту иллюзию, но она едва могла дождаться, когда сможет показаться в этом платье, и надеялась, что сможет взять этот шикарный наряд с собой в Амарун.

До сих пор принцесса старалась вытеснять из головы мысли о своей родине, потому что, несмотря на то что она не могла дождаться, когда снова будет засыпать в собственной постели и расскажет Мойре о своих приключениях в Мелидриане, она ощущала тупую боль в груди, думая о том, что для этого ей придется покинуть Нихалос и Кирана. Они наконец воссоединились после стольких лет, и недели, которую они провели рядом, было явно недостаточно для того, чтобы наверстать упущенное. В Нихалосе было еще столько уголков, которые она хотела исследовать, и столько вещей, которые принцесса могла испытать. До сих пор девушка видела лишь часть магии фейри. Наиболее впечатляющими были, пожалуй, дождевые облака, которые Неблагие могли призывать сюда, но Фрейя знала, что здесь было возможно еще очень многое.

Фрейя хотела остаться, но нужно было возвращаться. У нее не было другого выбора. Принцесса пришла, чтобы разыскать брата и убедиться собственными глазами, что с ним все было хорошо. И она сделала это. У девушки больше не оставалось рационального повода дольше находиться в Волшебной стране, а вот причин вернуться в Тобрию было множество.

До сих пор Фрейя отказывалась думать о последствиях своего открытия, но больше нельзя было обходить вниманием то, что Талон-Киран сегодня станет королем Неблагого Двора. Принц не был человеком. И не был ее биологическим братом. Он не взойдет на трон в Амаруне, а ей не останется ничего другого, как самой стать королевой. Принцесса не хотела этого, но она это сделает. Это была ответственность, возложенная на нее с колыбели.

Фрейя вздохнула, отвернулась от зеркала и села на свою кровать, чтобы надеть туфли. Не хватало помощи горничной, поэтому принцессе потребовалось некоторое время, чтобы под слоями тканей застегнуть ремни сандалий. Теперь она была готова, и оставалось только подождать Олдрена, который вечером предложил сопроводить ее на коронацию.

Однако, взглянув в окно, Фрейя поняла, что пройдет добрых два часа, прежде чем солнце достигнет наивысшей точки небосвода. И только тогда Киран сможет открыть врата в Иной мир. И хотя принц сожалел, что ему придется стать королем народа, связи с которым он не чувствовал, девушка с нетерпением ждала церемонии. Принцесса станет первым человеком за многие века, который сможет увидеть такое зрелище, и, как только вернется в Амарун, она запишет свои вновь приобретенные знания и переживания о фейри и эльвах, чтобы сохранить их для алхимиков, в надежде, что они не будут уничтожены.

Принцесса откинулась на кровать. Наполненный водой матрас закачался под ней. Девушка закрыла глаза и представила себе, что находится на корабле Элроя и только направляется в Нихалос. Если бы она знала тогда то, что знает сегодня…

Стук в дверь вывел Фрейю из задумчивости.

Девушка выпрямилась.

– Входите!

Вошел Ларкин. Он тоже переоделся для коронации, но, так как черный, по-видимому, был единственным цветом, который он носил, его сегодняшний мундир напоминал предыдущие, и только его рубашка была сегодня из более благородной, чем обычно, ткани, которая красиво облегала резкие контуры тела Хранителя. Мужчина побрился и причесал волосы так, что они открывали лицо.

– Принцесса, – приветствовал он ее.

– Хранитель, – ответила она и, поднявшись с кровати, разгладила платье.

Взгляд Ларкина проследил за движением ее рук, а потом начал блуждать по ее телу. Мужчина оглядел юбку, потом его глаза устремились вверх, по узкой талии до самой груди. Там взгляд Хранителя оставался, пока сердце Фрейи не сделало четыре удара. Принцесса знала это точно, потому что считала свой пульс. Взгляд переместился к выпуклостям ее ключицы, а потом на лицо, и они посмотрели друг другу в глаза.