Проклятый граф

– Я так и знал, что без меня никто обойтись не может! Ну, что же, идем, друг мой. Скорый поезд по имени Роман отправляется спустя несколько минут от дверей замка – из гостиной не хочу, тут скользкий пол и я всех стесняюсь, – и, выпалив сие заявление, он уверенно подтолкнул молодого доктора в сторону дверей, ведущих в холл.

Чарли, похоже, не до конца веря своему счастью, торопливо зашагал на выход; Роман лениво последовал за ним.

– Даже мотоцикл теперь не одолжишь… – пробурчал он себе под нос и, вздохнув, неожиданно обернулся на пороге, склоняясь в изысканнейшем, изящном поклоне и снимая воображаемую шляпу, – Прощаюсь, господа и дама. И только посмейте еще раз заявить, что не блещу манерами!

***

– Это плохая идея, – Ричард, не так давно поднявшийся на ноги, присел на край стола и, сцепив руки в замок, обхватил ими колено, подтягивая его к себе. Хранитель памяти, к которому, собственно и были обращены эти слова, негодующе вскочил, опираясь одной рукой на столешницу и немного подаваясь в сторону собеседника.

– Может быть, ты еще объяснишь, почему? Я – единственный, кто сумеет понять речи мага, кто сможет сказать ему…

– Винсент, – девушка, немного уставшая от бесконечно повторяющегося спора, опустила плечи и чуть покачала головой, – Уверяю тебя, мы уже успели выучить все, что ты хотел бы сказать магу касательно пророчества и дословно повторим ему это.

– К тому же, старик не любит хищных животных, – добавил оборотень, – Особенно таких диких, как ты.

Эти слова задели полульва до глубины души. Вскинувшись, он гордо поднял подбородок и, сдвинув брови, отчеканил:

– Я домашний! И если он терпит тебя, думаю, что и мое присутствие мог бы выдержать!

– Я нахожусь на особом положении, – последовал безмятежный ответ и Ричард, легко соскользнув с края стола, нетерпеливо махнул рукой, – Все, довольно спорить. Идем мы трое, – он окинул взглядом Татьяну и Эрика и, завершив демонстрацию тем, что прижал ладонь к груди, указывая на себя, закончил, – А ты остаешься дома, ожидать Романа.

– Действительно, – девушка, упорно не желающая оставаться в стороне, поспешила вновь вставить свои несколько копеек, – А то как же он? Вернется, а дома никого нет, испугается… и пойдет за нами следом.

– В результате к магу придет целая делегация, – негромко подхватил Эрик, тонко улыбнувшись и, слегка вздохнув, кивнул в сторону выхода, – Отправляемся, друзья мои. Довольно тянуть время. Винсент… считай, что ты остаешься за старшего.

Оборотень, весьма воодушевленный таким категорическим решением, радостно шагнул, было, к дверям, однако же, остановился и, бросив взгляд на спутников, сделал приглашающий жест в сторону выхода.

– Только после вас.

– А я-то думала, проводники нужны чтобы сопровождать, а не выпроваживать… – Татьяна вздохнула с наигранной печалью и, дернув плечом, деловито зашагала к дверям, – Идем, Эрик. Нам здесь явно не рады.

Хранитель памяти, насупившись, что-то сумрачно пробормотал – трудноразличимое, но определенно недовольное и противоречащее высказываниям девушки.

Эрик, легко усмехнувшись, качнул головой, направляясь следом за девушкой, своей боевой подругой, которой, возможно, и в самом деле было на роду написано стать спутницей его жизни.

Ричард, довольный, что наконец сумел выставить путешественников в, в общем-то, враждебно настроенную деревню, из замка, уверенно зашагал за ним.

Граф нагнал Татьяну уже возле самых выходных дверей и, не желая позволять ей находится в этом потенциально непростом пути далеко от него, взял ее под руку. Девушка только улыбнулась, немного прижимаясь к любимому. За те несколько часов, за совсем небольшое, в рамках всего бытия молодого человека, время, прошедшее с мига его возвращения в человеческую ипостась, он изменился почти до неузнаваемости. Сейчас, глядя на полного жизни и обожающего ее, веселого, отважного и уверенного в себе человека, трудно было даже вообразить, что относительно недавно он сидел в холле одинокого замка, погруженный в холод и неподвижность.

Эрик и сам сознавал это. То, что сделал Людовик, то, что повергло в ужас его друзей (по крайней мере, поначалу) оказалось залогом самого огромного счастья в жизни молодого графа – фактически нового ее начала. Не взирая на утверждения того же Луи, что интантеры в сущности представляют собою людей, ничем кардинально от них не отличаясь, Эрик все-таки чувствовал отличия и мир воспринимал теперь совсем иначе.

Неизменная атмосфера беззлобных шуток и насмешек, так часто царящая в замке, нравилась ему. Под легким ветерком постоянного веселья исчезал, уходил в небытие, холод, пропадало одиночество и если поначалу графу казалось, что этими остротами его насильно тянут на свет, против его воли возвращая к жизни, то теперь он слушал их с удовольствием, с искренним наслаждением сознавая себя частью этой теплой радости. Конечно, не последнюю роль в этом играла и девушка.