Проклятый граф

Де ля Бош недовольно махнул в его сторону пером, разбрызгивая вокруг чернила. Несколько капель угодили ему на лицо и Винсент, ощущая себя дикарем в боевой раскраске, устало понурился, старательно продолжая писать и не удостаивая виконта ответом. Юноша, не дождавшись ни слова, недовольно хмыкнул, пробормотал что-то нелицеприятное о котах, которым бы лучше мышей ловить, а не кляксы ставить и, повернув кольцо к свету, прищурился, пытаясь разобрать гравировку внутри него и тем самым предоставляя хранителю памяти необходимое время.

– Semel hic Sol… – забормотал он, вглядываясь в витиеватые буквы внутри перстня и вертя его в разные стороны, пытаясь разобрать в слабом свете с улицы последнее слово, – Lu… lucebunt? – взгляд молодого человека вновь устремился к дикарю местного разлива, как раз завершающему свою рукопись, – «Однажды здесь засияет Солнце»?

– Да, – Винсент с чувством выполненного долга поставил еще одну кляксу вместо точки и, гордо выпрямившись, отодвинул перо с чернильницей подальше, – Ты помнишь латынь лучше Эрика, как я вижу. Татьяна находит эти слова довольно обнадеживающими, но я в этом не уверен. Впрочем, если посмотреть на камень…

– Думаешь, Солнце засияет в нем, разгоняя облака? – Роман немного наклонил кольцо, любуясь переливами опала, по поверхности которого и в самом деле словно бы плыли облака.

Хранитель памяти помолчал. Обсуждать кольцо ему почему-то не хотелось, хотя он и не знал, почему. Прореагировал на слова виконта он коротко, тотчас же стараясь перевести тему.

– Как знать. Все, пророчество готово, можете читать, добрый дедушка господин де Нормонд.

– О, благодарю вас, – юноша коварно улыбнулся, склоняясь в небольшом поклоне, а после уверенным и быстрым движением бросил перстень обратно его владельцу, при условии, конечно, что Винсента можно было полагать таковым.

После чего, совершенно довольный тем, как хранитель памяти, чертыхаясь, полез под стол за ожидаемо упущенным колечком, спокойно подошел, беря в руки лист бумаги.

– Но это обращено скорее к Эрику, чем к Татьяне… – пробормотал он по прошествии нескольких секунд, поднимая взгляд и, не обнаружив Винсента на стуле, недовольно закатил глаза, затем склоняясь и заглядывая под стол, – Тебе сюда электричество с водопроводом провести и кроватку поставить?

– В следующий раз думать будешь, прежде, чем ценными вещами швыряться! – мрачно откликнулся стол, и хранитель памяти, пыльный и еще более грязный, недовольно высунулся из-под него, сжимая в ладони перстень, – Да, это скорее к Эрику. Да, мы понятия не имеем, о какой луне и каких кораблях идет речь. Поэтому и хотим сходить в гости к старику, в надежде, что он сумеет пролит свет на это.

Виконт недовольно дернул плечом.

– Мутное оно, пророчество это, – пробурчал он, – Кто сказал, что тут есть хоть слово правды?

– Сказал тот, кто написал, – отозвался Винсент, мрачновато улыбаясь, – К тому же, знаешь, пророчества редко лгут. Чтобы не имел в виду тот, кто его писал, боюсь, это вполне может сбыться. Вопрос только, что…

– Винсент, – Роман, совершенно не слушающий собеседника, неожиданно поднял взгляд, прекращая изучать пророчество, – А ты не думаешь, что вот это «камень точит вода» – не обязательно фигуральное выражение? Может быть, речь о камне на браслете?

– И о воде под днищем корабля, – невесело и довольно недоверчиво откликнулся хранитель памяти.

***

Девушка зевнула и, открыв глаза, совершенно бездумно воззрилась на уже давно знакомый высокий потолок. Вставать, не взирая на осознание важности этого действа, да и необходимости все же добраться до старика-мага из деревни, решительно не хотелось.

Все вокруг дышало умиротворением. Комната, очищенная усилиями самой Татьяны при переменной помощи каждого из обитателей замка, включая даже кошку, от пыли и вековой грязи, сейчас была залита солнцем, что придавало ее облику тепла и уюта. Рядом с девушкой, устроившись поверх одеяла и обняв ее поверх него же рукой, мирно спал хозяин замка. Вчера, когда препирательства касательно проливания его крови были все-таки прекращены и мир восстановлен, Эрик внезапно сообразил, что отныне ему, пребывающему в амплуа человека, как-то не комильфо ночевать, сидя на стуле в холле. Помимо же чисто эстетических и не соответствующих правилам дворянского этикета соображений, граф де Нормонд сообщил, что более не находит этот способ ночного отдыха особенно удобным и предпочел бы спать лежа в кровати. Татьяна, не раздумывая, предложила свою комнату и, после некоторых препирательств и даже совершения путешествия в свои старые, никем не приведенные в порядок покои, молодой человек все-таки согласился.

Правда, спать он лег, само собою разумеется, полностью одетым, да и одеялом укрываться гордо отказался. Девушка, вспомнив о заверениях Романа касательно матримониальных планов его брата, тихо фыркнула и, подумав, что если виконт окажется прав, то после свадьбы таких вольностей Эрику позволено не будет, демонстративно смирилась со своей тяжелой долей.