Проклятый граф

– Ричард, – не выдержав, перебила его внезапно выпавшая из ступора собеседница и, очаровательно улыбнувшись, чуть приподняла брови, ожидая удивленного подтверждения своей догадки. Однако же, его не последовало. Мужчина, действительно взглянувший на нее с некоторым недоумением, снова улыбнулся и чуть качнул головой.

– Прошу прощения… Ренард. Рена́рд Бастиа́н Ламбе́рт. К вашим услугам, моя очаровательная леди, – с сими словами он все-таки наклонился, касаясь губами тыльной стороны ладони девушки. Последняя напряженно сглотнула. Прикосновение таких знакомых и мягких губ к ее коже как-то привычно вызвало волнующие мурашки, и Татьяна, ощущая себя кроликом под гипнозом, поспешила высвободить ладонь из цепкой хватки черноволосого удава. Впрочем, молодой мужчина, похоже, совершенно этим не расстроился. Он лишь вновь улыбнулся и сказал что-то еще, но девушка, опять засмотревшись, абсолютно не восприняла обращенных к ней слов.

А посмотреть было на что. Ричард, называющий себя здесь Ренардом, выглядел, наверное, и в самом деле ничуть не менее удивительно, чем вся окружающая их обстановка. Конечно, ожидать увидеть на балу в восемнадцатом веке кожаную куртку и джинсы было бы чересчур наивно, но, с другой стороны, лицезрение оборотня, облаченного, в соответствии с традициями этого времени в приталенный бархатный камзол черного цвета, в бархатные же короткие штаны до колен (Татьяна с трудом вспомнила, что их, кажется, называют кюло́ты), с волосами чуть ниже плеч, собранными черной шелковой лентой в аккуратный, даже изящный хвост, было тоже явлением довольно неожиданным. Мельком скользнув по его фигуре, чью стройность черный бархат только подчеркивал, взглядом, девушка, спеша выхватить все самое интересное в этом наряде, отметила и белую рубашку, чьи украшенные кружевами манжеты выглядывали из черных узких рукавов камзола, и белые же чулки ниже колен, и даже странного вида ботинки, украшенные богатыми тяжелыми пряжками. Она бы, пожалуй, продолжила изучать своего собеседника и дальше, но тот, похоже, несколько утомленный ролью живого манекена, вновь подал голос.

– Мадемуазель?

– Да-да, прошу прощения, – Татьяна провела ладонью по лицу, словно снимая с него невидимую паутинку, – Я сегодня немного задумчива и рассеяна… Наверное, у нас с Винсентом это семейное, – последнюю фразу она пробормотала вполголоса, опуская взгляд.

– Винсент? – несколько удивленно повторил оборотень, изящным жестом приподнимая бровь, – Вы имеете в виду месье де ля Боша, близкого друга хозяина вечера?

Девушка, которая совершенно не имела понятия о том, что за фамилию носит ее «брат» в принципе, и, уж тем более, каковой назывался в этом времени, торопливо закивала.

– Да-да, он мой брат. А вы с ним знакомы? Он прежде не рассказывал мне о вас.

– Я слышал о нем, но не более того, – Ричард, вернее, Ренард тонко улыбнулся, загадочно сверкнув глазами, – Да видел мельком пару раз. Однако, это странно, если вы сестра близкого друга месье де Нормонда, вероятно, часто бываете здесь? В этом случае удивительно, что мы ни разу не встречались.

– Быть может, вы просто забыли, – мило улыбнулась Татьяна, лихорадочно соображая, как выкрутиться из сложившейся ситуации. Сближаться на этом балу с Ричардом ей хотелось куда как меньше, нежели с Эриком, посему она искренне надеялась, что последний все-таки выполнит свое обещание и явится вместе с хранителем памяти спасать ее от приятного общества месье Ламберта.

– О, нет, – упомянутый месье в ответ на ее фразу широко улыбнулся, и чуть склонился в вежливом, каком-то очень нежном поклоне, прижав руку к груди, – Я бы ни в коем случае не забыл такую встречу. Вы часто бываете здесь?

– Нет-нет, отнюдь нет! – девушка, почти явно обрадовавшись неожиданно поданной ей Ричардом идее, замотала головой, – Я живу не в Париже, в другой провинции, сегодня просто так совпали обстоятельства, что я оказалась в гостях у брата. А он посчитал, что мне необходимо немного развеяться, и повел меня на бал, устраиваемый его другом.

– Я неимоверно счастлив совпавшим обстоятельствам, приведшим к нашей встрече, – Ренард вновь улыбнулся, как показалось его собеседнице, немного мечтательно, и поинтересовался, – Где же вы проживаете, позвольте полюбопытствовать?

– А… я… – Татьяна, не ожидавшая такой каверзы со стороны словно учуявшего какой-то подвох оборотня, замялась, нервно вспоминая все провинции Франции, коих она и знала-то всего две и пытаясь сообразить, существовали ли они уже в это время, или же еще нет, – Я… да я в провинции… Это, знаете ли… – взгляд девушки упал на один из столиков, уставленных красивыми бокалами, явно приготовленными под шампанское или любое другое игристое вино, и она, чрезвычайно обрадовавшись, брякнула, – Коньяк. Да-да, провинция Коньяк.

Собеседник ее, если и удивился, решительно не подал никакого вида. Он лишь мимолетно, достаточно невнимательно кивнул и произнес:

– Вот как? Это довольно любопытно. Быть может, вы как-нибудь расскажете мне более подробно об этой провинции?