Проклятый граф. Том V. Ночь Большой луны

– Но это же просто, – мальчик удивленно пожал плечами, – Большая луна никогда не восходит в месяцы, в которых есть буква «н». Чаще всего она на небе либо весной, либо осенью, реже – летом, и никогда ее никто не видел зимой. В годах, когда она восходит, вторая цифра обычно ноль, значит, Ночь наступает в начале года. А если посмотреть на первые цифры, становится понятно, что они каждый раз увеличиваются на три… то есть две. Ну, то есть, если там было один, в следующий раз будет четыре. В общем, если я прав, то получается, что Ночь Большой луны наступает через каждые три века, со смещением на три года. И на несколько месяцев… Если получается – то на три, но, если третий месяц попадает на тот, в котором есть буква «н», разрыв увеличивается, – он еще раз пожал плечами и смущенно улыбнулся, – В общем, вот.

На несколько долгих, тягучих секунд в гостиной воцарилось молчание. Маги, люди, нелюди, переглядывались между собой, не в силах найти слова, чтобы характеризовать столь неожиданно открывшуюся проницательность ребенка, чтобы оценить его невероятную догадку.

– Никогда не восходит в месяцы, в которых есть буква «н»… – медленно проговорил Винсент и, неожиданно хохотнув, запрокинул голову, восторженно улыбаясь, – Даа… До такого мог додуматься только ребенок!

– Зато теперь ясно, почему всякие великие маги до такого не додумались, – Роман слегка пожал плечами, – Взрослым неподвластно мировоззрение детей, увы, увы.

Альберт медленно опустил подбородок. Со словами племянника он был целиком и полностью солидарен, что само по себе было случаем весьма беспрецедентным, однако, сейчас заострять внимания на этом не хотел.

– Анри… а если исходить из твоих расчетов, как скоро должна быть Ночь Большой луны?

Мальчик, надувшись от гордости, немного выпрямился и, демонстративно обдумывая вопрос деда, прижал палец к губам.

– По моим подсчетам получается… – он прищурил один глаз, изо всех сил изображая напряженную работу мысли, – Где-то через несколько дней, может быть, через неделю.

Людовик, восхищенный и изумленный одновременно, покрутил головой. Его познания племянника, безусловно, тоже приводили в восторг, и молчать молодой человек на этот счет намерен не был.

– Черта с два теперь Чеслав победит нас! У нас теперь имеется собственный вундеркинд, с ним никому не справится! Это же надо – никто не знает точной даты, а он…

Анри неуверенно кашлянул и смущенно покачал головой. Мальчиком он был честным и, хотя и принимал заслуженную похвальбу с благодарностью, все-таки не хотел ложной славы.

– Ну… ведь Чеслав же, кажется, знает…

В гостиной снова воцарилось молчание. Вчерашний разговор, в котором упоминался Чеслав, а также его познания и намерения, проходил довольно поздним вечером, в строжайшей тайне от мальчика, которому еще рано было слушать подобные ужасы. Теперь же оказывалось, что Анри по какой-то причине осведомлен об обсуждаемых событиях, к тому же, судя по всему, осведомлен неплохо.

– Откуда тебе это известно? – Альберт нахмурился, переводя взгляд на Эрика, затем опять возвращая его к внуку, – Анри, подслушивать разговоры старших нехорошо. Очень нехорошо!

Людовик, который в свое время частенько баловался тем, что подслушивал сокровенные беседы Альберта то с одним его сообщником, то с другим, скромно потупился, изо всех сил принимая на себя вид совершеннейшей невинности.

– Я просто случайно услышал! – Анри пару раз хлопнул глазами и, видимо, не считая правильным сидеть на коленях у человека, который его ругает, соскользнул на пол, вытягиваясь по струнке, – Честное слово, дедушка, я не нарочно! Папа, скажи ему, что я хороший мальчик, я не подслушиваю под дверями!

– Да-да, – Эрик усмехнулся, облокачиваясь о стол, – Под дверями он обычно не подслушивает. Просто делает вид, что играет или читает, а сам мотает все на ус, маленький прохиндей… – он глубоко вздохнул и, улыбнувшись, весело подмигнул сыну, – Но благодаря этому мы теперь владеем более полной информацией, поэтому, думаю, что сыном я имею право гордиться. У тебя есть еще какие-нибудь предложения, дядя?

– Да-да! – Роман, моментально оживившись, даже немного подался вперед, – Оставим вопросы воспитания, и предадимся изучению и критике твоих новых идей! Давай же, дядя, глаголь! Внимаю.

– Мы внимаем, – поправил Людовик и, подперев щеку кулаком, демонстративно зевнул, – Надеюсь, твой рассказ будет долгим, и я успею поспать. Я сегодня не выспался…

Альберт мимолетно закатил глаза и, красноречиво откашлявшись, сдвинул брови.

– Из предложений, которые вы намереваетесь подвергнуть критике, у меня осталось лишь одно. Нам понадобиться дополнительная помощь, и я думаю, не помешает привлечь к решению нашего вопроса Тьери.

Винсент задумчиво потер переносицу, затем собрал рукой волосы в хвост и, вздохнув, неуверенно кивнул.