Проклятый город

Мне снова поплохело. Всё хужее и хужее. Как бы я сам не относился к гоблинам, но они всегда очень тщательно относились к порученной работе. Если они схватили нас, то значит в течении дневного перехода нет ни одного другого эльфа. Но даже в этом случае они не стали на нас нападать вне территории своих лесов. Как ни странно, эти недоноски очень щепетильно относятся к клятвам, данным от лица Совета Великих Матерей, под сенью священного дерева. Разумеется, что все остальные клятвы они нарушают. Ещё хорошо то, что они не переносят вину конкретного существа на весь народ, племя, расу. Это сделал Петя Иванов и всё, а не человечество зажимает бедных гоблинов. Так что свободы для маневра хватало. Я начал осторожно плести словесное кружево, попутно стараясь не отводить всё увеличивающееся давление на череп, а как то наоборот, пропускать его через свои… не мысли, а образы. Немного лёгкого недоумения; страх за свою жизнь; постоянное, глухое отвращение, застарелое и потому привычное; общую лживость, но искренность в разговоре в тех местах, что касались задаваемых вопросов; и ещё чуть-чуть уважения. Очень мало… но чувство для них не знакомое, поэтому сканирование продолжалось дольше, чем обычно нужно. Наконец они ушли, отступив, как отступает прибой, а я обессилено рухнул на шконку. Остальные требовательно смотрели на меня, предлагая рассказать, о чём я так мило беседовал со старой стервой. Я не собирался облегчать им жизнь, к тому же проговорить без остановки полтора часа, стараясь ещё и контролировать верхние чувства… я элементарно устал.

— Ты не говорил, что ты можешь общаться с гоблинами, — обвиняюще прозвучал голос Арни.

Я ухмыльнулся, устраиваясь поудобнее, насколько это может быть удобно в каземате, и, не обращая внимания на остальных, уснул. На утро нас перевели наверх, в хижины гоблинов, лишив общества эльфийки.

* * *

Прошло три дня. Не скажу, что нам жилось очень плохо. Кормили нас из общего котла, если везло, то вылавливали кусочки мяса, не задаваясь вопросами о его происхождении. Это помогало. Единственное, что доставало, вернее, кто доставал, так это молодой. Он всё время что-то бубнил и рвался спасть эльфу, а мы его постоянно одёргивали. Вот типичный разговор, точнее его отрывок, один из многих, состоявшийся за последнее время:

— Не стоит туда идти!

— Это почему? Пока мы здесь разговариваем, её, может быть, съели.

— Вряд ли, даже гоблины понимают значение эльфийской принцессы.

Этот разговор не принёс удовлетворение ни одной из сторон. Видимо ему удалось уговорить слабохарактерного гнома, они уединялись в уголке хижины, отведённой нам, со страшно таинственным видом, раздражающим нас своей нелепостью. Но я думал, что им хватит ума ничего не предпринимать. Тем временем я по поручению всех остальных (один хрен, никто из них не владел гоблинской мовой, а те, принципиально, не желали разговаривать на языках «животных») договаривался с Великими Матерями. Нам почти поверили. Причём нашу защиту я строил на логических построениях, свойственным самими гоблинам. Я упирал на то, что сопровождая одну из наших великих матерей (эльфу), мы не могли даже подумать о нападении на Великую мать народа гоблинов. В отличие от основной массы гоблинов, с матерями можно попытаться договориться. Они внемлют приводимым аргументам и они понимают, что эльфы, за одну из своих матерей, вполне могут смести одно из свободных племён с лица земли, что их не трогают, пока они не отсвечивают в новостях. Хотя они и говорят, что в своих лесах могут справиться с любыми агрессорами, но сами великие матери прекрасно понимают, что две полные руки старших эльфов, со своими пальцами, вместе с тяжёлой доспешной пехотой и рейнджерами, могут раскатать все местные поселения. Всё шло ожидаемо, переговоры велись со скрипом, но велись.

* * *

Посредине ночи раздался шум. Когда же мы попытались вылезти из хижины, предоставленной нам старейшинами, то в морду нам упёрлось несколько плоских копий. Для нашей охраны, как сказали гоблинские старейшины, выделили полный отряд. Причём судя по количеству мышиных черепов вплетённых в грязные серые космы, воины подобрались не из последних. Впрочем, воинов у них нет. Даже в языке нет такого слова. Друг с другом они не воюют, а на остальных просто охотятся. Невдалеке раздавалось недовольное ворчание Седого и Гнома. Их сдерживал ещё один отряд с парочкой шаманов. Вчера, за обедом, Седой сказал, что удивлён их силой. Они полностью гасят его способности. Дальний конец стойбища, куда нас не пускали, был освещён. Там бегали и суетились, что-то взрывалось, тени плясали на нашей стороне.

Кажется, что они к чему-то прислушиваются. Наконец сбросив с себя оцепенение, дружно делают шаг вперёд. Один из них, знающий общий язык, как мы теперь убедились, командует: