Проклятый. Евангелие от Иуды. Книга 2

Он порылся в чреве «Ниссана» и извлек из салона короткоствольный автомат, давеча отобранный у охраны госпиталя.

— Нашему роману всегда не хватало этакого киношного боя, Марина. Такого, чтобы я на белом коне, да ты в костюме медсестры…

— Ну, костюм медсестры можно купить в паре кварталов отсюда, — ехидно сообщила Криницкая. — Вот насчет коня я не уверена…

— Ничего, что я здесь? — поинтересовался не без иронии Арон. — Рувим, парень твой мне не понравился. Я его осмотрю сейчас, но, похоже, ему срочно надо в госпиталь.

Они вошли в тенистый дворик, засаженный деревьями и цветами так, что у гостя создавалось впечатление попадания в джунгли.

— Я его только вытащил из «Йосефталя», — сказал профессор Кац. — Ему нельзя в госпиталь. Убьют.

— А умереть от перитонита ему можно? — спросил Флейшер. — На самом деле, при ранении в живот шансы встретиться со Всевышним достаточно велики. Ты же воевал, сам знаешь.

— Сможешь продержать его еще 24 часа?

— Скажу после осмотра. Что ты колол?

— Аугментин, по 500 миллиграммов три раза в сутки.

— Сам додумался или подсказал кто?

— Был там хороший человек, твой коллега. Собрал нас в дорогу.

— И обезболивающие дал?

— Конечно.

Марина еще раз с сожалением оглядела Каца и заметила:

— Его бы самого залатать нелишне, Арон. Физиономия у него — хоть святых выноси! А твой нос, Кац — это мечта антисемита! Самый большой нос в Израиле, гарантирую!

— Это еще что! Видела б ты мой тыл!

Криницкая фыркнула.

— И не мечтай — смотреть не стану! Ходить — ходишь, значит тылу больше обидно, чем больно!

— То есть твоего сочувствия я бы дождался, только если бы мне оторвало ноги?

— Это вряд ли, — поделился сомнениями Флейшер. — Мог бы и не дождаться! И я бы на твоем месте не каркал. Вдруг накличешь?

— Арин обязательно посмотри, дружище, — попросил Рувим. — Ей тоже досталось. Рука прострелена, но вроде начала подживать. По касательной черкануло, сквозная, и кость целая…

— Еще немного, и сможешь преподавать полевую хирургию, — улыбнулся Арон. — Опыт уже есть.

— Я бы его даром отдал, этот опыт! — отмахнулся профессор в сердцах. — Я думал, что все — с игрой в войну покончено, и на тебе! А ведь это не война. Нет фронта. Нет официального врага. И вообще непонятно, кто враг. И почему моих ребят-археологов постреляли в мирное время. Ладно, ребята! Я умоюсь, можно?

— Можешь даже душ принять, — милостиво разрешила Марина. — Мне точно никуда не звонить?

— Если у тебя нет желания посмотреть, как мы умрем — то лучше не стоит.

— У тебя паранойя, Кац!

— Конечно, — согласился профессор. — Моя паранойя ко мне вернулась! Я люблю свою паранойю! И знаешь, почему? Потому что именно благодаря ей мы до сих пор живы.

Теперь запищал смартфон, лежащий рядом, и на его экране возник фрагмент гугловской карты.

— Это точно? — спросил тот, кого называли Поль. — Вот и отлично. Кто хозяин дома? Что по нему у нас есть? То есть — гражданский? Это еще лучше. Да. Спасибо. Естественно.

Поль отключил мобильный, допил кофе, пахнущий арабскими пряностями, и сказал, обращаясь к попутчикам:

— Есть адрес. Хозяин дома — врач. Скорее всего, им нужна медицинская помощь. Это рядом, можно ехать. Штурмовать не надо. Их выкурят без нашего участия. Ваша задача показать, что снайперами вас назвали не по ошибке. Какие будут соображения?

* * *

В нескольких кварталах от того места, где завтракала кофе и чудесными пончиками с джемом пара ликвидаторов и специалист по обеспечению, для утренней трапезы остановились два минивэна фирмы «Фольксваген».

Вышедших из микроавтобусов людей трудно было назвать выделяющимися — обычные посетители небольшой арабской закусочной, сравнительно молодые люди: самому старшему было едва за сорок, самому молодому — лет двадцать пять — двадцать семь.

Сели трапезничать в закрытом зале, говорили негромко, вполголоса.

Когда у одного из них, невысокого крепыша с рябым лицом и глазами навыкате, зазвонил телефон, разговор стал еще тише.

— Да, — сказал Рябой, вытирая бумажной салфеткой рот. — Конечно. Высылай.

Он достал из кармана смартфон и тут же экран аппарата зажегся, демонстрируя карту.

— Понял, — подтвердил Рябой. — Едем. Там народу много? Ага. Буду готов за полчаса.

Он повесил трубку и сказал самому старшему по возрасту (тот сидел напротив Рябого и смотрел на командира преданными глазами):

— Звони ребятам, пусть подвозят железо. Нам пора.

* * *

Зайд не слышал всего разговора, но последнюю фразу его натренированный слух все же уловил.

— …путь подвозят железо. Нам пора.

Они с Якубом сидели на веранде той же закусочной, возле которой припарковались микроавтобусы с боевиками, и пили заварной кофе, делая вид, что, кроме прекрасного утра и крепкого, пахнущего кардамоном напитка, их ничего не интересует.

— Это они, сын… — сказал старый бедуин негромко. — Я не ошибся. Спокойно ждем, пока они сядут в машины, а потом — падаем на хвост. Им нужно будет время для того, чтобы организовать атаку, значит, и мы успеем занять позиции.

— Хорошо, отец, — согласился Якуб, щурясь на солнце, как пригревшийся кот.