Проклятый дом

— Теперь объясни нам историю с Леной Зайцевой, — продолжал Гуров. — Хотя нет, давай начнем с неудачного отравления. Это ты подложил мышьяк в апельсиновый сок?

— Я, кто же еще? Хотя идея была не моя, идея была Марины. Она где-то прочитала, что детский организм гораздо более чувствителен к мышьяку, чем организм взрослого, и ребенка можно отравить сравнительно малым количеством. И мы с ней подумали, что можно изменить порядок, изменить очередь смертей. То есть я всегда думал, что сначала отец, потом эта его шлюха, а потом уж их детки. Но можно же было и по-другому, верно? И мы решили начать с детей. Но вы нам помешали.

— Что я помешал, это понятно, — усмехнувшись, кивнул Лев. — Скажи, а фокус со шприцем, через который раствор яда был введен в запечатанный пакет, кто придумал — ты или Марина?

— Она, Маринка. Сама все и сделала. Она умеет со шприцем обращаться, я этим навыком не владаю. Мне оставалось только этот пакет в холодильник поставить.

— Ладно, а Лена Зайцева чем тебе помешала?

— Она мешала сразу по двум причинам, — объяснил Анатолий. — Я уже давно думал над тем, как бы ее убрать и устроить на это место Марину. Это бы сильно упростило мою задачу. А тут еще Зайцева стала что-то подозревать. У нас с ней в тот же день, когда была история с мышьяком, произошел один странный разговор. То есть она не то что впрямую меня обвинила в чем-то, но я понял, что она меня подозревает. А это могло сильно помешать моим планам. Одно дело скрываться от одной Светы, которая глупа как пробка. Но тут появились еще вы, потом эта настырная Татьяна, а еще Марина. С этим надо было что-то делать. Ну, я и сделал…

— То есть ты ее оглушил, а потом симулировал отравление, верно?

— Почти. Я ее не оглушил — в таком случае вы бы обнаружили шишку на голове и сразу бы поняли, что дело неладно. Я ей слегка зажал сонную артерию, а когда она потеряла сознание, влил в рот немного вина. Цианид достала Марина, я даже не знаю, где она его взяла.

— А записка? Откуда взялось это слово «ненавижу»?

— Оттуда, от самой Ленки, — ответил задержанный. — Это, что называется, «как полезно быть внимательным». Внимательным и везучим. Я каждую ночь шастал по дому, устанавливал свои механизмы, а потом, когда все было установлено, приводил их в действие. Ну, и на кухню заходил, конечно. И как-то раз в ящике кухонного стола нашел начатое письмо. Кажется, Лена писала его какому-то своему хахалю. У них было, по-видимому, бурное объяснение. Письмо было не окончено, и в нем я увидел написанное заглавными буквами слово «НЕНАВИЖУ!». Оно сразу бросилось мне в глаза, и я подумал, что это может мне как-то пригодиться. И пригодилось…

— А Зайцева, что же, не хватилась пропавшего письма? — спросил Кузнецов.

— Почему же, хватилась. Я видел, как она его искала. Даже меня спрашивала, не видел ли я какую-то ее бумагу. Мне кажется, она еще с того времени начала меня в чем-то подозревать.

— Понятно… — протянул Гуров. Он поднял глаза на майора, и тот кивнул ему в ответ. Оба оперативника видели, что допрос прошел успешно, они узнали все, что хотели. Составлять сейчас протокол, предлагать убийце его подписывать было бесполезно — Кириллов бы отказался, и все равно этот документ не имел бы юридической силы. Но теперь, зная все подробности, можно было правильно строить допросы уже днем, в присутствии адвоката обвиняемого. А еще можно было получить нужные показания от Марины Овчаренко.

— Все, Кириллов, отправляйся в камеру, — сказал Кузнецов. — Не сработал твой план, и везения тебе не хватило.

Задержанный ничего не ответил, его лицо исказила злая гримаса.

Глава 28

Остаток этого дня Гуров провел в больнице, в которой лечили сотрудников управления. Обследование показало, что пуля, выпущенная Анатолием, прошла через руку насквозь, так что извлекать ее не требовалось. У Гурова взяли анализы крови, сделали рентген, накачали антибиотиками, чтобы избежать заражения. После этого врачи заявили, что хотят подержать его в больнице еще пару дней, для страховки, но Лев заявил, что чувствует себя совершенно нормально и хочет скорее вернуться в Москву. И его согласились отпустить на следующее утро.

Он как раз хотел позвонить майору Кузнецову, спросить, провел ли тот обыск в доме фальшивого садовника Карпова, а если провел, что дал этот обыск и успел ли он побеседовать с Мариной Овчаренко. Но тут дверь его палаты открылась и на пороге предстал водитель Юра.

— Здравствуйте, Лев Иванович! Я с трудом к вам пробился, пускать не хотели. Как вы себя чувствуете?

— Отлично себя чувствую. Рад тебя видеть. Скажи, как там дела у всех? Как Светлана Павловна, как дети?

— Все чувствуют себя хорошо, — ответил водитель. — И очень хотят вас видеть. Светлана Павловна мне так и сказала: «Если Лев Иванович ранен тяжело, добейся, чтобы у него были лучшие врачи и все лекарства. Я все оплачу. А если здоров и готов выйти из больницы, вези его сюда. Скажи, что мы с Татьяной очень его просим к нам приехать». Ну что, Лев Иванович, вам требуется особое лечение или вы можете самостоятельно передвигаться?