Проклятый дар

Микаэлла по каким-то причинам отказывалась говорить о том дне. Она не понимала, что произошло в тот день, каким образом случилась промашка. Мысли о том дне заводили ее в тупик. Как бы то ни было, результата ждать долго не пришлось. Микаэллу заперли в одиночной палате, где она уже четыре дня мучается ломкой. Более того, ей запретили любые визиты, будь-то родители или дальние родственники, о друзьях и знакомых говорить и не приходится. Но самое ужасное, что теперь ей грозили еще три месяца нахождения в этом мрачном месте, поскольку таково было условие отца – одна единственная промашка и срок пребывания продляется. Каково сейчас Микаэлле? И на собственный вопрос воображение рисовало гнетущие картинки. Микаэлла лежит на смятой кровати, насквозь пропитанной потом, ее тело содрогается в конвульсиях, пытаясь освободиться от химической отравы. Жара, озноб, нескончаемая мигрень, тошнота, диарея, но самое ужасное – кошмары наяву, где отец стоит над ней и, брызжа слюной, выносит приговор: «Ты останешься здесь навечно!». Отчаяние и боль выливаются в злобу, Микаэлла кричит, но ее крик никого не интересует, никто не бежит к ней на помощь. Она одна… злоба выливается в суицидальные мысли.

Размышления о Микаэлле не покидали Клима и за обедом, который он теперь проводил в одиночестве. И не потому что с Микаэллой они были лучшими друзьями. Они познакомились месяц назад, когда Клим поступил сюда, происхождение и социальный статус объединили их. И хотя ему относительно плевать на Микаэллу, вместе выживать было веселее. Но обед в одиночестве обусловлен не только промахом Микаэллы. Где же остальные? И здесь гнетущие мысли снова накрыли Клима. Странности продолжались…

Уже через пару дней после Микаэллы настала очередь Беллы. Клим испытывал к ней неоднозначные чувства. Ее стервозность, грубые насмешки, выдержанный эгоизм, но главное – садомазохистские замашки во время секса, заставляли Клима признать, что ему нравится эта вредная блондинка. Единственное, что раздражало в ней – это частые истерики по поводу своей внешности. Диагноз нервной анорексии напоминал о себе постоянно. Белла могла по десять раз на дню спросить нравится ли Климу ее тело, на что непременно нужно было отвечать «ДА», иначе очередная истерика могла довести ее до неуправляемого гнева. Уколы инсулина неизменно вели к набору веса, к чему Белла была категорична, и после каждого приема пищи она начинала прыгать в скакалку, потому что ей казалось, что так она контролирует свой вес. Излишняя суета и нервозность Беллы раздражали Клима, но ему оставалось дотерпеть в этом месте еще пару недель, это успокаивало парня.

Но все изменилось пару дней назад. Во время ужина Белла вдруг засунула пальцы в рот и начала блевать прямо на стол у всех на виду. Клим и Оскар отскочили, как ошпаренные, боясь рвотных брызг. А Белла все не останавливалась, пальцы по-прежнему давили на основание языка, пока к ней не подбежали санитары. Они насильно скрутили руки девушки, но едва это остановило рвотные позывы, которые под конец сопровождались кровью. Белла потеряла сознание, и ее увели. На утро стало известно, что Белле прооперировали пищевод, поскольку возникло осложнение – надрыв слизистой оболочки брюшного отдела. Разумеется, никого кроме Беллы не винили в произошедшем, ведь она сама вызвала рвоту. Правда никто так и не стал интересоваться, почему она вдруг сделала это посреди людной столовой под присмотром десятков медсестер и санитаров. Уже тогда Клим начал подозревать что-то, вот только что? Он еще долго не забудет взгляда Беллы тогда в столовой. Это был взгляд мольбы о помощи. Он точно заметил страх в ее глазах, будто она сама не понимала, что происходит.

Сегодня Клим уже ждал происшествия и был внутренне готов. Поэтому когда очередной мистический приступ напал на Оскара, Клим отошел подальше, дабы не перепало и ему.

Но это было не все. Как бы Клим не хотел признавать, но творилось действительно что-то мистическое. Мало того, что все его друзья один за другим слегли под присмотр врачей, он чувствовал, что что-то приближалось к нему. Что-то зловещее…

Ложка громко ударила о дно тарелки. Клим пытался отогнать идиотские мысли, но страх внутри не желал уняться. Уж слишком все было подозрительным. События казались тщательно спланированными, словно кто-то устранял одного друга за другим, подкрадываясь к Климу, пугая его, делая его беззащитным. Что это? Заговор? Возможно… Но чей? Внезапная резкая боль снова пронзила затылок. В последнее время у него зачастили головные боли, видимо от переживаний. Да еще кошмары… О, кошмары. Они стали мучить его с тех пор, как друзья начали отсеиваться. Кошмары были адскими, в них всегда кто-то умирал, но хуже того, перед смертью людей пытали, и самое ужасное – отрезали конечности… Море крови и бездны внутренностей… А истошные крики и душераздирающие стоны…все казалось таким реальным, словно Клим смотрел документальные фильмы. Сегодня Клим уже боялся спать.