Проклятый дар

…Сознание вернулось вместе с болью. Не той острой, вырывающей из глотки отчаянный крик, а глухой и мутной, заставляющей корчиться в судорогах, скрежетать зубами и ненавидеть себя за слабость. Вокруг снова было темно, капала вода, пахло сыростью. Погреб… Ася попыталась сесть, но тут же рухнула на бок, прижалась щекой к прохладной земле, вдохнула прелый запах соломы. Завтра – или уже сегодня? – все закончится. Она увидится с мамой и, возможно, сможет попрощаться с Алешей. Нельзя уходить, не попрощавшись, не сказав последних, самых важных слов. Он ее не увидит, но бабка Шептуха ему обязательно передаст, как сильно любила его Ася, как она сожалеет о том, что опоздала со своей любовью… Да, бабка Шептуха передаст, она не станет ей отказывать в этой самой последней просьбе.

А может, она уйдет еще раньше, не дожидаясь виселицы, не пугая баб и маленьких детей своим страшным видом. Нужно только очень сильно захотеть. Ася закрыла глаза, прислушалась к биению собственного сердца. Надо, чтобы оно билось все реже. У нее получится, она особенная…

Смерть, милосердная и ласковая, была уже совсем рядом, но Асе снова не дали умереть. С тихим скрипом отворился люк, впуская внутрь мутный свет ущербной луны, кто-то темный, молчаливый спустился в погреб, подхватил Асю на руки. Это было больно, почти так же мучительно, как от плети. А может, и еще больнее. Она бы закричала, но на искусанные в кровь губы предупреждающе легла пахнущая самосадом шершавая ладонь.

– Потерпи, – послышался над ухом сиплый шепот Захара. – Потерпи, бедовая, не ори.

Наверное, она бы заорала, теперь уже не от боли, а от омерзения, но не смогла – снова, в который уже раз, потеряла сознание…

* * *

Сюр продолжился. Сюр смотрел на Матвея насмешливыми карими глазами и скалил крепкие зубы в ироничной улыбке.

– Очень смешно, – рыкнул детектив, на всякий случай на шаг отступая от Ставра. Мало ему одной сумасшедшей…

– Ну, это как сказать. – Хозяин пожал широкими плечами, но с места, слава богу, не двинулся. – Мне, к примеру, было не до смеха. Да и сейчас, братишка, сказать по правде, не смешно. Хреново мне, братишка. А не было бы хреново, разве ж стал бы я все это затевать! – Он обвел кухню широким жестом.

Точно сумасшедший, только в отличие от пока еще беспомощной Алены крепкий и, вполне вероятно, буйный. Угораздило же… Матвей скосил взгляд на лежащий на краю стола пистолет. Эх, поторопился он расстаться с оружием.

Ставр проследил за его взглядом, сказал насмешливо:

– Понимаю тебя, братишка. Я бы и сам на твоем месте шмальнул. А хочешь, – он вдруг расплылся в широкой ухмылке, – а хочешь, так и шмальни! Тут место глухое, соседей не потревожим. Ну, давай же, ни в чем себе не отказывай. С меня не убудет.

– Совсем рехнулся, – проворчал Матвей, но пистолет в руки все-таки взял. Не то чтобы собирался стрелять, но с пушкой оно спокойнее.

– Не веришь. – Ставр досадливо покачал косматой головой. – Ну как же тебя убедить-то? Я твое замешательство понимаю и целиком разделяю, но вот как-то сейчас не до политесов. Ты прости, братишка, но придется прибегнуть к крайним мерам…