Проклятый бог (СИ)

Пинок ногой по ребрам вырвал Лантею из приятной темноты сна, возвращая вновь в мир, где она была лишь безвольной рабыней на галерах. Имперцы щелкали кнутами и толкали пленников, которые, с трудом свернувшись калачиком на узких лавках, едва смогли восстановить часть сил за ночь, а их уже собирались подвергнуть очередному испытанию. Новый щелчок — и ифриты указали на тяжелые длинные весла, которые следовало взять в руки и спустить на воду. Хоть ей и помогали два альва-соседа, Лантея едва сдержалась, чтобы не застонать, сделав первый гребок. Деревянные весла казались слишком тяжелыми, чтобы их можно было без усилий толкать даже втроем. Но надсмотрщиков не волновало это: они продолжали щелкать кнутами, подстегивая невольников, а один толстоватый имперец с мясистыми губами сел за тугие барабаны, установленные в носу галеры, и стал отстукивать ладонями единый ритм, в котором рабы должны были вспарывать речные волны.

Виек был прикован к лавке, находившейся прямо перед девушкой. Она не сводила взгляд с напряженной спины гвардейца. Во время стоянки у реки им удалось хорошо промыть раненую руку, ожоги даже начали самостоятельно подсыхать, а количество гноя уменьшилось. Но теперь пленникам предстоял тяжелый труд в виде гребли, а из-за этого рана вновь могла воспалиться.

Лантея чувствовала, как мерное течение реки сопротивлялось напору галер, и ей приходилось прикладывать все больше сил, чтобы весло могло сделать свой оборот. А ифриты неустанно били рабов по спинам, заставляя их работать синхронно. Разве могла когда-нибудь девушка, живя в своем изолированном Бархане, хотя бы подумать о том, что существует такое понятие, как рабство, когда одни существа позволяли себе распоряжаться чужими жизнями просто потому, что они были сильнее и безжалостнее? Она верила в рассказы профессора, когда он говорил о суровом народе ифритов, живших лишь войной и работорговлей, но, только встретившись с этой реальностью лицом к лицу, Лантея впервые почувствовала себя беспомощным насекомым, схваченным чьей-то безжалостной ладонью. И эта рука безостановочно продолжала сжиматься, грозя раздавить ее вместе с товарищами по несчастью.

Несколько ифритов постоянно ходили между рядами рабов и следили за тем, насколько старательно пленники гребли. Три часа прошли как в тумане: Лантею сильно укачивало из-за того, что она первый раз в жизни оказалась на борту корабля, но ее пустой желудок мог лишь сотрясаться в бесполезных судорогах, а исторгать из себя ему было совершенно нечего. Ладони сразу же покрылись огромными кровавыми мозолями, которые лопались и болезненно сжирали кожу, но хетай-ра обмотала их оторванным от брюк куском ткани, решив хотя бы одну из многих проблем. А вот Виек страдал куда сильнее, чем девушка. Раненая рука не выдержала такой нагрузки и очень скоро, полностью онемев, обвисла вдоль тела, из-за чего мужчине, мучимому лихорадкой и болью, приходилось толкать весло вполсилы. Его соседи недовольно поглядывали на эту обузу, а имперские надсмотрщики стали присматриваться к хворому и метить его кровоточившую спину новыми ударами кнутов, пытаясь придать пленнику скорости и работоспособности.

— Виек, — негромко окликнула Лантея своего товарища, когда ифриты решили передохнуть и, усевшись на лестнице в задней части трюма, лениво разговаривали между собой. — Как ты?

— Бывало лучше, — скупо ответил воин, не поворачиваясь и тяжело дыша.

— Ты не чувствуешь руку? — спросила девушка во время очередного рывка весла.

— Мне кажется, я уже ничего не чувствую, — не сразу откликнулся Виек.

Лантея плотно сжала губы. Как она и думала, гвардеец держался из последних сил. Он был вымотан и, скорее всего, постоянные думы о погибшей жене лишь усугубляли его состояние.

— Тебе нельзя показывать свою слабость. Если ты не сможешь грести, то тебя заживо скормят этим черным псам, Виек, — яростно шептала девушка, на которую уже начинали смотреть соседи.

— Какая разница, что со мной теперь будет? Может, я хочу, чтобы это скорее закончилось.

— Нет! — воскликнула Лантея, и сама испугалась своего приглушенного крика, зато надсмотрщики мгновенно поднялись на ноги и устремились к ее лавке. — Эрмина пожертвовала собой, чтобы ты мог спастись и жить дальше! Не смей пренебрегать ее даром!

Девушка едва успела проговорить последние слова, как имперец с толстыми губами уже ударил ее палкой по спине. Лантея сжалась в комок, пряча голову в переплетение рук, но ифрит лишь сильно ткнул ее под ребра, вынуждая вновь приняться за греблю. А Виек, который сумел избежать кары надсмотрщика, неожиданно с трудом поднял изуродованную ожогом руку и положил ее на весло. Ему было невыносимо больно, но он продолжал грести, превозмогая себя.