Проклятые

- Говорю я вам: с моей психикой все в порядке! - нос и бакенбарды Кальдака стали дергаться.

- Но вы пережили много ужасного. - Гузвемак поднялся. - Душа, так же, как и тело, может пострадать от травмы.

Кальдак выпрямился в кровати.

- Послушайте! Я чувствую себя так же, как и вы. Когда-то я и сам так думал об этом.

- Вы славитесь своей уникальной немассудской способностью анализировать, - сказал Аренон. - Вполне понятно, что у вас недавно было время для размышлений. Такая же проблема часто занимает с’ванов.

Два офицера поднялись и пошли к двери, которая приоткрылась перед ними.

- Из уважения к вам мы сообщим ваши соображения.

- Медицинскому персоналу? - саркастически спросил Кальдак. Ясно, что его слова не произвели должного впечатления.

- Соответствующим группам, - тихо ответил Гузвемак.

Когда они ушли, Кальдак понизил положение кровати и стал глядеть на голубоватый потолок. Бесполезно сообщать свои опасения другим. Они не хотят верить.

Он запомнил слова Аренона: может быть, с’ваны больше прислушиваются к нему? Мало участвуя в битвах, они не так поражены достижениями людей. Может быть, скептически, но выслушают. Если бы ему удалось склонить некоторых из них к размышлениям…

В день выписки к нему с визитом пришел гивистамский врач. Он ожидал этого, но только не этого врача.

Это была та самая женщина, с его корабля, некогда пострадавшая от реакции Уилла Дьюлака на искусную ментальную пробу.

Хотя не ему было судить о здоровье гивистамов, он понял, что прошедшие годы не прошли для нее даром. Слишком много шрамов было на ее шее и на грациозной голове. Тени под глазами были темными и некрасивыми.

На ней была элегантная светло-зеленая форма действительного врача, с нашивками и знаками отличия на плечах. Входя, она проверила воздух в комнате (инстинктивная реакция ее расы).

- Почитаемый командир Кальдак! Вы узнаете меня?

- Да. - Он приподнялся на краю кровати, возвращавшей ему здоровье. - Я не знал, что вы - на Кантарии.

- Я здесь недавно. Но этого достаточно, чтобы узнать о ваших подвигах.

- Кажется, меня прославляют за крупную неудачу. Я не польщен. Может быть, послали того, кто знал меня, чтобы проверить, достаточно ли я пришел в себя для продолжения работы?

- Сарказм больше подходит с’ванам. Я слышала, что вы говорили. Вы вполне здоровы.

- Кто же, если не вы. И третий исследователь, если вы помните.

- Припоминаю. Он говорил, я слушала. Мне нужно было исцелиться. - Она подошла поближе и посмотрела на него. - Я из первых рук знаю, сколько правды в ваших словах.

- Из-за того, что было с вами?

- Из-за этого, и не только. У меня было время подумать и понаблюдать.

Он резко вдохнул.

- Тогда мы вдвоем, может быть, лучше убедим других в том, что это опасно? Я склонен торопиться с этим. Если надо, доведем до Военного Совета. Поддержка немассудки и врача очень важна. Вы мне поможете?

- Я не буду этого делать, - ответила она.

- Но вы же согласны? - Он был озадачен. - Разве не вы предлагали убить Дьюлака и бежать из его системы? Разве вы забили?

- Нет. Но помогать вам не буду. Это не играет роли.

- Не понимаю.

- Конечно, не понимаете. Вы солдат. Но по уже известным вам причинам сейчас поздно что-либо менять. Может быть, когда мы только впервые столкнулись с людьми, можно было подарить им изоляцию, которой они хотели. Но сейчас они слишком интегрировались в наши силы, сделавшись неоценимыми на войне. Ваши товарищи-массуды говорили вам это. Другие народы, как мой собственный, держатся на расстоянии от людей, но уважают их за то, что они сделали для Узора.

- Это может измениться. Почему бы вам не помочь мне?

- Потому что, несмотря на мои или ваши личные сомнения и опасения, неоспоримо, что люди повернули ход боев. Они нарушили статус-кво, складывавшийся столетиями. Их можно назвать новой величиной в уравнении.

- Мы хорошо сражались и без людей. И сможем снова.

- Я уже пыталась сделать то, что вы предлагаете. Спокойно, в манере нашего народа. Мне удалось завязать важные связи, вызвать интерес тех, кто имел влияние в Совете. Я показывала им записи, рассказывала о собственном опыте, хотя для меня это было очень болезненно. Я нажила себе много хлопот. Тогда я узнала кое-что из того, что не всем известно, даже не всем членам Генерального Совета.

- Критическую информацию нельзя утаивать от Генерального Совета, - запротестовал Кальдак.

Врач отнеслась к этому с юмором.

- Вы - воин, и вы - массуд. Среди своего народа вы известны как глубокий мыслитель. Но вы - не гивистам, не с’ван. Наивность - черта, желательная среди борцов. Правда в том, что мы проигрывали войну.

- Нет, - сказал Кальдак. - У обеих сторон были победы и поражения.

- Да, но по незаметным признакам Военному Совету было ясно, что через какое-то время Амплитур победит. Поражение можно было сильно отсрочить, но не избежать. Небольшая победа в одном месте оборачивалась большим поражением в другом. Эти сведения не сообщались широкому населению.