Проклятое призвание

Я не хочу анализировать свой сон – все и так понятно.

Прошедший год был богат на какие-то нелепые, ненужные связи. Я терялась и путалась, не ощущая почвы под ногами.

Отношения с Виком давно завершились, но порой еще случались эпизоды, подобные вчерашнему. Было и другое, о чем сейчас не хотелось не то что вспоминать, вообще думать.

Я завариваю чай и машинально касаюсь смартфона.

На экране высвечивается бодрое «Доброе утро, котенок! Ты вчера была великолепна! Хочешь увидеться?»

О нет.

Писал один из тех, кого как раз вспоминать не хотелось, чье имя хотелось навсегда стереть из памяти, как и все, что с ним связано.

Дэн. Барков.

Если с Виком меня связывали сложносочиненные отношения, то с Барковым все было еще более запутано и мрачно.

Дело в том, что когда-то я была его игрушкой.

Рабыней.

Его нежной девочкой, с которой господин делал что захочет.

Это был странный и очень мощный опыт. В постели с этим человеком как будто размывались границы моего «я», я теряла себя, и вместе с болезненным наслаждением приходило чувство освобождения – свободы от условностей, приличий, необходимости быть хорошей девочкой, оправдывать чьи-то ожидания.

С Дэном было легко. Можно было не думать. Не надо было ничего решать.

Спортсмен, красавчик, высокий брюнет с пронзительно-зелеными глазами, он привык к женскому вниманию, привык брать то, что хотелось, ленивой равнодушной рукой.

В свое время Дэн привлек меня тем, что был совершенно не похож на мое окружение, на рафинированных интеллигентных парней, с которыми обычно приходилось иметь дело. Подозреваю, я привлекла его тем же. В ночных клубах и спортзалах, где он появлялся, таких, как я, не водилось.

Мы были из разных миров. И тем были интересны друг другу.

Мой личный демон.

Худший из худших.

Нет, Дэн, хватит.

Не хочу.

Нет надо мной твоей власти.

Я смахиваю сообщение со смарта. Людям, конечно, свойственно ошибаться.

Но в эту западню я больше не полезу.

Сегодняшний день слишком хорош для того, чтобы нам встречаться.

Достаточно снов. Не будем усугублять реальность.

Мне твердят, что быть поэтом – это не работа.

Монеточка

5. АЛЯ НА СВОЕМ МЕСТЕ

Я позавтракала: три яйца всмятку с горчицей, тосты из белого воздушного хлеба из ближайшего супермаркета, – заварила чай – разорванный серебристый пакетик осел на дне мусорного ведра, как мои несбывшиеся надежды, – включила лекцию по дизайну и попыталась сосредоточиться. Но сосредоточиться получалось плохо, впечатления от выставки еще не остыли. Слишком во мне все это было еще живо: калейдоскоп из лиц, знакомых и незнакомых, хвалебные слова, которые было вроде бы так приятно слышать, но в которые одновременно почему-то верилось не до конца. Разве могло такое количество людей льстить, намеренно говорить неправду?..

Зачем, для чего… Я действительно талантлива, я очень старалась, это была прекрасная выставка. Много людей пришло посмотреть на мои работы, а еще больше придет…

Но почему-то верилось в это не до конца. И вспоминались не лестные слова и вспышки камер, а другое – то, где я поторопилась, выложилась не полностью, схалтурила. Всякий, зарабатывающий деньги на своем искусстве, знает, что невозможно всегда удерживать одинаково высокую планку, случаются и провалы, и неизбежные осечки, и вещи, которые вытягиваются без малейшего вдохновения и энтузиазма, только на привычке и профессиональных навыках.

Но концентрироваться на недостатках, быть вечно недовольным собой и своей работой – это путь в никуда. Необходимо разумное сочетание требовательности и пофигизма. Стремиться к лучшему, но в то же время прощать себя за неизбежные ошибки. Видала я людей, годами переписывающих одну картину. Да, может быть, некоторые из них и достигают подлинного мастерства, но такой художник никогда не сделает много.

Когда мне было одиноко и муторно, способов выйти из этого состояния имелось, в общем-то, немного. Строго говоря, только два – или через людей, или через творчество. Но рисовать сегодня было практически невозможно, так что я решила попробовать написать подругам.

И так и сделала. Отправила сообщения в телеграме сначала Але, а потом Ляське. «Эй, не хочешь встретиться сегодня?» Ляська не ответила, наверно, дрыхла днем вместе с детьми, а вот организованная Аля отозвалась буквально через минуту – скорее всего, я попала в промежуток, когда в школе была перемена или «окно» в ее расписании. «Я не против, можно увидеться. Подходи к гимназии после 13.20».