Проклятое призвание

Еще были музыканты, писатели, ребята, которых я знала по местному книжному клубу и геймерскому форму. Знакомых из «реала» было не столь уж много – весь этот творческий движ с моей страницы был им не особо интересен. Если ты рисуешь чуть ли не с младенческих лет, у тебя формируется репутация «двинутого», и нормальные люди просто обходят тебя стороной. Они не понимают твоих интересов, жажды странного, а ты не очень понимаешь их. Более того, вы не очень хотите понимать друг друга…

Равнодушный игнор – не худшая поведенческая стратегия. Агрессия и стремление уничтожить противника намного хуже.

Впрочем, значимых людей, тех, с кем я общалась регулярно, было не так много.

И в виртуальном пространстве никто не способен поддерживать отношения с сотней или тысячью корреспондентов. Да и даже публичной личностью мало кто будет интересоваться настолько глубоко, чтобы писать изо дня в день годами. На такое был способен герой Куприна, Желтков из «Гранатового браслета», но вопрос о его психической полноценности остается открытым.

Даже поклонники (а у меня их было, конечно, не столько, сколько у певиц, актрис, популярных блогерш) в сущности пишут не реальному человеку, а некоему искусственному образу. Что-то можно рассмотреть по картинам, фотографиям, записям в инернете, но понять человека до конца все-таки нельзя. И часто я ловила себя на ощущении, что, разговаривая со мной, люди как будто обращаются к кому-то совсем другому, тому, кого здесь нет.

Какой-то придуманной Нете.

Я-то знала, что я совсем другая, не та, что обо мне думают.

Не настолько добрая, хрупкая и нежная, как это могло бы показаться по фотографиям…

Те, кто внимательно рассматривали мои картины, конечно, понимали многое, но все-таки совсем не все.

Да, они приближались к тому, что составляло мой внутренний мир, мою душу, но все же никогда не постигали их до конца… Больше того, часто устаревшие сведения казались откровениями сегодняшнего дня…

Я была так устроена, что, закончив какой-то проект, очень быстро к нему остывала. Буквально через месяц-другой он казался мне чужим, как будто и не моим. А то, что было сделано лет пять назад, уже и вовсе отдалилось до областей почти неописуемых…

Иногда, рассматривая старые картины, я искренне поражалась тому, что могла когда-то так рисовать, так чувствовать.

Все, произошедшее давно, происходило как будто и не со мной. С другим человеком.

Какой же была я на самом деле? Если отвлечься от масок и образов виртуального пространства?

Свободной.

Независимой.

Цельной.

Твердой, как алмаз, и равнодушной, как река, скованная льдом.

Не нуждавшейся ни в ком – даже в тех, кто надолго удерживал мое внимание.

Ни в мужчинах, ни в женщинах, ни в друзьях, ни в подругах.

Кого же, кого же на самом деле любит Нета?

Да никого.

Только чистый холст – и то, что на нем будет написано.

У нас такая заводная семья,

Простая-простая

Нормальная семья.

«Агата Кристи»

13. ИМЕНИНЫ АГРИППИНЫ

Вечером того дня, как я ушла от Митьки, мне написала жена отца. Я называла ее тетей Лидой. Родители давно были в разводе, оба создали другие семьи, но я поддерживала отношения с ними обоими. Причем, что характерно, отношения с супругом матери и супругой отца у меня были лучше, чем с ними самими. Возможно, дело было в том, что они являлись для меня чужими людьми, с которыми мне никогда не приходилось жить под одной крышей и с которыми меня по сути ничего не связывало. Между нами не было ни обид, ни неоправданных ожиданий.