Проклятое дитя

— Предупреждаю: только посмей отлучить меня от брата, только рыпнись в этом направлении — и конец придет тебе. А ты знаешь, что я добьюсь своего, — угрожающе прищурился юноша, до ужаса напоминая в этот момент своего жестокого и ужасного отца. — И угадай, кого послушает император?! А моей фантазии нет предела, — язвительно улыбаясь, добавил он. — Так что сиди и не дергайся. Себе же сделаешь хуже.

— Отродье! Ублюдок! — шипела злобно девушка, сжимая кулаки и скрипя клыками от осознания собственного бессилия. — Ты еще пожалеешь!

Хасин только хмыкнул, резко разворачиваясь и выходя из спальни императрицы.

А в это время сам император спускался глубоко под землю — темными переходами, освещенными лишь тусклыми факелами, крутыми каменными лестницами, которые рассыпались в крошки от его шагов — настолько древними были. Не сводя взгляда с личика младенца на руках, не прекращая улыбаться — впервые не в силах контролировать свое счастье и нежность, что переполняла его сердце, мужчина шел вперед, даже не глядя под ноги. Нечто подобное он чувствовал и тогда, когда двадцать лет назад шел по этому же пути, неся в руках Хасина. Но тогда это было впервые, а потому сильней. Сейчас эмоции были уже знакомыми, но все такими же волнительными.

Очередной поворот и перед императором открылась пещера. Большая, освещенная все теми же пресловутыми факелами и только, отчего по углам клубилась тьма и, казалось, что она живая и шевелится. Возможно, так и было. Замерев, мужчина пристально смотрел по сторонам, пытаясь угадать, откуда же появится предсказательница. И как всегда ее появление было резким: она материализовалась прямо перед ним. Уродливая до невообразимости, источающая отвратную вонь, она протянула морщинистые руки к младенцу в его руках, которого он бережно передал ей.

— Поздравляю, мой император, — проскрипел не менее мерзкий, чем внешность, голос старухи.

— Благодарю.

— Твой сын, наследник, — медленно двигаясь по кругу и качая младенца на руках, произносила предсказательница.

— Расскажи, — приказал Алиман, стоя на том же месте, следя за ними лишь глазами — ему не пройти в пещеру.

Никому не войти в святая святых этих пророчиц: Каори — Прядущие Нити Судьбы. Каждого младенца приносили к ним, чтобы узнать его судьбу. Ритуал, традиция — не было названия. Просто так было всегда.

— Кассиан — это имя ты выбрал для него, верно?

— Верно, — подтвердил мужчина, не сводя ожидающего взгляда со старухи.

— Долгожданный наследник всей империи, — скрипел голос женщины, эхом отдаваясь от стен, что делало его громогласным и пронизывающим. — Но не так любим как Хасин. Он — свет твоей жизни. И так будет всегда.

— Кассиан, — напомнил император, хмурясь при упоминании своего первенца.

— Один — твое наследие, другой — проклятие, — будто не слыша, продолжала вещать старуха, — но самое драгоценное. Один — твой свет. Другой — твоя жизнь. Один — любим и боготворим. Другой — презираем и ненавидим. Один — твоя сила. Другой — твоя слабость. Их жизнь — одна на двоих. Их Судьба — одна на двоих. Их счастье — одно на двоих.

Алиман непонимающе и напряженно слушал Каори, не сводя с нее взгляда. Принц на ее руках затих и уснул.

— Кассиан, — снова напомнил император, уже теряя терпение.

Старуха оторвала взгляд от младенца и, искривив сгнившие губы в подобии улыбки, бросила на гостя короткий взгляд, через миг возвращая его мальчику.

— Он — твое великое наследие. Его ждет светлый мир, светлая жизнь. У него будет сила, равная твоей. У него будет власть, равная твоей. У него будет уважение, равное твоему. У него будет любовь, которая когда-то была у тебя. И именно эта любовь станет его даром, станет его благословением, станет его счастьем. Станет его проклятием.

Каори замерла на месте и замолкла, а потом вдруг затряслась всем телом, будто в припадке судороги. Изо рта полилась пена, а глаза закатились. С отвратительным хрустом она запрокинула голову, вперив безумный взгляд вверх. Голос стал еще более ужасающим и скрипучим, потусторонним.

— Две равных ликом. Две равных сердцем. Одна светла, другая тьма. Что свет несет та станет миром — для сильного лишь суждена.

Император в удивлении следил за этим пророчеством. Не просто нить судьбы, а будущее — реальное будущее. Большая редкость, ведь никогда точность не была прерогативой Прядущих Нити.

В одно мгновение старуха вернулась к своему первоначальному состоянию, и императору на миг подумалось, что ему просто показалось то, что он увидел и услышал. Но вот старуха посмотрела снова на него.

— О ком ты говорила?

— Девушка.

— Кто она?

— Тебе не понравится, мой император, — мерзко хихикнула пророчица.

— Говори, — нахмурился мужчина.

Глава 2