Проклятое чудо

Мягко ступая по каменной дороге, Сади подкрадывается к Герхарду, он не замечает её до последнего, пока она не останавливается слишком близко и не говорит:

– Добрый вечер, Герхард.

Сердце её колотится от нервного напряжения. Но ангел дал ей время в несколько дней, и никто не знает, когда эти несколько дней подойдут к концу.

Сегодня она решила перейти все рамки дозволенного. Всё, что сегодня она будет делать, это проверка слов ангела. Действительно ли он дарует ей свободу? Сможет ли общаться с невольницей на равных? Ей страшно, но по-другому истинны ли слова ангела она не поймёт.

Герхард оборачивается, и за всё время Сади впервые видит на его лице удивление.

– Добрый вечер, Сади, – говорит он и разглядывает наряд девушки. – Замечательно выглядишь.

Сади делает импровизированный реверанс и улыбается. Нервозность никуда не ушла, но уже хорошо, что он не напомнил ей её место и не велел переодеться. Её голова больше не выдержит нахождения на ней шляпок.

– Как ты подобралась ко мне незаметно? – в удивлении спрашивает Герхард, продолжая разглядывать девушку.

Сади пожимает плечами.

– За это нужно сказать спасибо моему бывшему господину.

– Колтон?

– Да. Я прислуживала ему в отряде Теней.

– Слышал о таком, – говорит Герхард и подставляет Сади локоть.

Теперь Герхарду становится понятно, что Сади делала в той таверне, где её увидел Сидкан. Шпионила для своего господина. Интересно. Что ещё Колтон заставлял её делать?

Всего мгновение девушка сомневается, но всё же опускает пальцы на изгиб локтя, и они отправляются в сторону сада.

Одна и та же дорога, но вот только сегодня иной настрой и у ангела, и у рабыни.

– Расскажи о своей жизни, – просит Герхард, вспоминая ненавязчивость её разговора с демоном.

– Ничего интересного. Родилась рабыней, ей и являюсь. Мне повезло попасть в услужение к Колтону. Жила я там хорошо, выполняла поручения, и у меня всегда была крыша над головой, еда и одежда. Даже выходные. Господин считал, что уставшая Тень – бесполезная Тень.

Герхард кивает.

– Браки, дети? – спрашивает он.

– Нет. Я же говорю, жила вполне счастливо.

Герхард косо смотрит на неё, и Сади поясняет.

– Это шутка. Над ними обычно смеются.

Сади улыбается, и Герхард пытается изогнуть губы подобно ей, это веселит Сади ещё сильнее.

– Близкие рабы? – спрашивает ангел.

Как бы Герхард не старался, но он рабов людьми не называет. От столетних привычек сложно отказаться. А люди стали для него невольниками, и по-другому он к ним относиться не собирается.

Сади раздумывает около минуты. У неё нет большого количества друзей, она и не старалась их заводить.

– Да. Всего одна. Норна.

– Подруга?

– Я бы сказала, что она мне как бабушка. Воспитывала меня, растила и всегда была рядом. Рассказывала сказки, поддерживала.

Герхард спрашивает:

– Скучаешь по ней?

– Только по ней и скучаю, – говорит Сади и печально улыбается.

На какое-то время они замолкают, и в тишине продолжают путь, в итоге Сади сама начинает новый виток их беседы.

– Расскажешь о себе? – тихо спрашивает она и отодвигает огненную прядь волос, которая то и дело падает ей на глаза.

– Что ты хочешь узнать?

– Как ты жил после войны? Что любишь, а чего терпеть не можешь? Почему у тебя бордель? Это не вяжется с былым понятием ангела, а ещё про…

– Давай по порядку. После войны я остался здесь и живу по сей день. Пласо – мой дом. Не могу сказать, что я люблю, но о "терпеть не могу" скажу – демоны. Они у меня закрепились на первой строчке.

Сади удивляется, что он вообще рассказывает о себе. Хотя из этой информации мало что можно почерпнуть.

– А люди? – спрашивает Сади, повернувшись в его сторону.

– Люди? – Не понимает Герхард.

– Да. Рабы.

– Я никак к ним не отношусь, – честно признаётся Герхард.

Сади кивает и уходит в свои мысли.

– Тебя не устраивает такой ответ? – спрашивает Герхард.

– Мне печально, что люди не нашли места в твоём сердце. Ведь даже ненависть лучше, чем безразличие.

Герхард смотрит на Сади, совершенно по-другому.

– Возможно.

Они снова замолкают. Сади чувствует, как неловкость тишины снова собирается опуститься на её плечи. Девушка напоминает о вопросе, о котором Герхард ничего не сказал.

– А что о борделе? Не расскажешь?

Герхард не видит в борделе ничего странного.

– Это работа, – отвечает он. – Бордель приносит доход, как вся Торговая улица вместе взятая. Насильно там рабынь не держат. Они сами приходят.

– Не верю. Рабыни сами не приходят, чтобы торговать своим телом.

– Поверь. Они выбирают работать телом на мягких простынях, чем в полях и работных домах.

Говоря это, Герхард смотрит прямо в глаза Сади, она отводит взгляд.

– Я бы не согласилась на это, – говорит она.

– Тебе и не придётся, – шепчет Герхард и поднимает подбородок Сади мягким касанием пальцев. – Когда город перейдёт в твои руки, можешь распустить бордель, но они скорее всего не захотят его покидать.

Теперь Сади во все глаза смотрит на Герхарда.

– Почему я? – тихо спрашивает она. – Ты мог взять в жёны любую. Ангельские женщины безумно прекрасны.

– Мне нужна не красота.

– А что же?

– Я хочу быть честным с тобой, – с жаром произносит Герхард и берёт Сади за руку.