Проклятие Василиска

— Она пока под арестом, — отозвался ректор. — После подобного поступка — покушение на жизнь студента или преподавателя — мне следует сообщить в столичный штаб, курирующий нашу Академию. Они направят к нам комиссию, проведут свое расследование, затем вынесут вердикт. Самый мягкий приговор — исключение из Академии с лишением права на восстановления и поступления в любое другое учебное заведение военного профиля. Худший вариант: дело передадут в суд, ну а дальше уже разбирательства иного уровня…

— Что же она наделала, глупая? — вздохнула я, отнюдь не желая никому такой участи. Но в следующую секунду меня пронзила иная мысль, касаемая лишь меня: комиссия из столицы!

— Почему вы так побледнели? — сразу «считал» меня ректор. — Переживаете за участь Элизабет? Не стоит, она совершила не мелкую провинность, а серьезное преступление, едва не ранила вас или, чего хуже, лишила жизни…

— Нет… Точнее, я сейчас не об этом, — выдавила я из себя, пытаясь справиться с подступающей паникой. — Вы сказали, что комиссия из столицы… И мне придется с ними встретится, общаться…

— Вы боитесь, что кто-то может вас узнать и передать ваше местонахождение отцу? — догадался Мадейро.

— Да, — я кивнула. — Мы хоть и не жили в столице, но многие знают моего отца, знали мать, а значит быстро поймут, кто я. Даже если они и не в курсе моего побега, то все равно случайно могут обмолвиться где-то в разговоре… Как и Дейдарк, кстати. О нем я тоже думала… Если он отправится в столицу…

— Тэра Гранд, — ректор поднял руку, останавливая меня, — успокойтесь. Ридд, как и другие, кто увольняется из Академии, подписывают документ о неразглашении всего, что здесь им было увидено и услышано. Бумага скрепляется магической печатью, потому даже при желании, он ничего не сможет сказать.

— Какое облегчение, — я сама не заметила, как прошептала это вслух, на что Мадейро чуть усмехнулся.

— А относительно комиссии… — продолжил он. — Я подумаю, что можно сделать… Пока же воздержусь от писем в штаб, но Элизабет все равно останется под замком.

— Спасибо, — произнесла я.

— Это лишнее, — сдержанно отозвался ректор.

— Господин ректор, а можно вас кое о чем спросить? — выпалила я после.

— Спрашивайте, — он словно растерялся.

— А что вы все-таки сделали с Элизабет, там в зале? — я сама не верила, что осмелилась поинтересоваться об этом. — Вы посмотрели на нее, без очков. Просто… Я думала… Да и все говорят, что ваш взгляд…

— Убивает? — спокойно закончил ректор. Я робко кивнула, а он продолжил: — Для этого мне нужен зрительный контакт не менее пяти секунд. Короткий же взгляд просто лишает воли, на непродолжительное время или же насовсем. Тут уж зависит от психики человека. Курсанты к третьему курсу уже достаточно натренированы на ментальное воздействие, поэтому смогут справиться с ним — кто-то быстрее, кто-то медленнее… Курсант Майлз успешно проходила подобные тренировки, поэтому через час-другой ее сознание к ней вернется. Крайний срок — к ночи.

— Ясно, — выдохнула я.

— Еще вопросы?

— Да. Почему вы стали носить перчатки? Раньше вы ходили без них… — гхаркх, кто меня за язык тянет? Это точно я говорю? Сумасшедшая… — Извините за бестактность, — быстро исправилась я, опустила глаза.

Но ректор не ответил ни на мой вопрос, ни на мое извинение, вместо этого я услышала:

— Как ваше самочувствие? Огонь беспокоит?

— Нет, в эти дни ничего такого не появлялось, — отозвалась я, тушуясь от столь резкого перехода к моей персоне.

Ректор кивнул:

— Я уже отправил сообщение своему другу с просьбой о встрече. Как только придет ответ, я вам скажу.

— Спасибо, — я улыбнулась. — Мне можно уже уходить?

На самом деле уходить почему-то не хотелось, но приличия того требовали. Тем более, разговор явно подошел к концу.

— Да, можете, — ответил ректор задумчиво. А когда я уже была в дверях, он вдруг спросил: — Тэра Гранд, вы меня не боитесь?

— Боюсь? — я уже который раз за нашу беседу растерялась, опешила.

— Вы же знаете, кто я.

Он же о своем проклятии?

— Да, знаю.

— И что вы по этому поводу думаете? Боитесь?

Что за странный вопрос? Но было в нем или же в интонации, с которой он был произнесен, нечто такое, что отчего в груди все сжалось, затрепетало.

— А как бы вы хотели? Чтобы я боялась вас или нет? — поинтересовалась тихо, но уверенно.

— Я первый спросил, — Мадейро даже не шелохнулся, я лишь ощущала на себе его взгляд.

— Наверное, не боюсь, — ответила тогда. — Уже не боюсь. Когда приехала на остров, вы меня очень пугали, не скрою… Но сейчас… Когда узнала вас лучше… После того, как вы мне помогли… Я не могу вас бояться. Во всяком случае, мне бы не хотелось делать этого больше.

— А это вы зря, — голос ректора поменялся вмиг, став сухим и бесцветным. — Чувство самосохранения не должно вас покидать ни при каких обстоятельствах, помните об этом, тэра Гранд. Теперь можете быть свободной.

Я кивнула и выскользнула за дверь. — Что за кислый вид, тэра Гранд? — перехватил меня на первом этаже Фред. — Вы были у дяди? Чем он вас расстроил?