Проклятие Василиска

— Зато ты, видимо, хорошо знаешь! — на этот раз в меня полетело то самое копье, но я все же успела увернуться, острие лишь задело локоть, распоров рукав и расцарапав кожу.

Теперь мне стало по-настоящему страшно: эта сумасшедшая девица, похоже, решила меня убить. Я сжала раненый локоть, изо всех сил терпя боль. Копье тем временем само вернулось к Элизабет, и, кажется, она собралась использовать его еще раз.

Замах, бросок… Однако копье внезапно зависло в воздухе, затем с грохотом упало на пол.

— Элизабет Майлз, — голос ректора в наступившей тишине прозвучал зловеще. — Вас ждет серьезное наказание, вплоть до исключения из Академии. Я не буду даже спрашивать, что здесь происходит. Мне достаточно того, что я успел увидеть.

Я чуть не вскрикнула, когда он, повернувшись к Элизабет, вдруг приподнял свои очки. На лице девушки отразился страх, но в следующий миг оно лишилось всякой мимики, а взгляд остекленел. Руки безвольно упали вдоль тела, о том, что она жива, напоминала лишь мерно вздымающаяся грудь.

Ректор тем временем вернул очки на место и направился ко мне. — Как вы? — спросил обеспокоенно. — Вы ранены?

Я посмотрела на него растерянно:

— Что вы с ней сделали?

— Ничего особенного. Успокоил на время. Что у вас там? — он протянул было ко мне руку, но в последнюю секунду так и не прикоснулся, словно передумал.

— Не думаю, что что-то серьезное, — тихо отозвалась я и отняла руку.

Однако на месте, которое задело копье, не было и следа, даже царапины. И боль исчезла. Что же это такое? Не могло же мне показаться. Что меня ранили?

— Действительно, ничего, — в тоне ректора послышалось облегчение. — Это хорошо. Если с вами и правда все в порядке, отправляйтесь ко мне в башню, я скоро подойду. Только определю курсантку Майлз туда, куда следует. А потом вы мне все расскажете.

Глава 22

— Что же произошло между вами и курсантом Майлз? — ректор открыл двери своего кабинета, пропуская меня внутрь. Жестом пригласил сесть.

— Как оказалось, она испытывает ко мне… неприязнь с первого дня, — ответила я.

— Неприязнь? — в голосе Мадейро проскочила ирония. — Из-за нее она вас едва не убила?

Я вздохнула.

— Она невзлюбила меня, потому что… ревновала ко мне Дейдарка. Оказывается, Элизабет была влюблена в него, — от волнения я не знала, чем занять руки, поэтому принялась теребить тесьму на мантии. — И сегодня я случайно узнала, что это она попросила тогда Гадриеля и его друзей украсть мою одежду… А вчера она каким-то образом смогла пробраться в мою комнату и испортить мой гардероб. Все обошлось! — поторопилась уточнить я, заметив, как при этих словах подобрался ректор, явно собираясь возмутиться. — Платья спасли.

— Почему вы не сообщили о вчерашнем происшествии мне? — все же спросил он.

— Не хотела вас отвлекать из-за таких мелочей…

«А еще пришлось бы выдавать Фреда и признаваться в соучастии».

— То есть для вас это мелочи? Допустим, — ректор выбил пальцами дробь по столешнице. — И как вы узнали, что это сделала курсант Майлз?

— Случайно услышала, как она обсуждала меня с Гадриелем. Лео отказывался ей помочь в осуществлении некой новой идеи для мщения, — я удрученно усмехнулась. — Потом они заметили меня. Элизабет эмоционально обвинила меня в увольнении Дейдарка и убежала. А Лео мне во всем признался. Элизабет на мою лекцию не пришла, поэтому после занятий я решила найти ее, поговорить… Думала, мне удастся объяснить ей, что она ошибается, как-то разрешить этот конфликт миром… Но не удалось. Она не захотела меня слушать. Ну а дальше вы видели все сами…

— Вот уж этот Ридд… Столько проблем из-за одного мужчины, — заметил ректор.

— Звучит, как обвинение в мой адрес, — я натянуто улыбнулась.

— В отличие от Элизабет я не жалею о его увольнении, — он тоже чуть улыбнулся. — И уж тем более не собирался винить вас. Но вы ведь тоже испытывали некогда чувства к Ридду? — он спросил это будто с небрежностью, невзначай.

— Очень давно, и они быстро испарились, стоило мне узнать Дейдарка получше, — ответила я с напускным равнодушием. — Элизабет же не успела этого понять, увы. Наверное, по своей наивности и полном отсутствии опыта в общении с мужчинами, романтического характера. Я слышала, что она сирота, ее воспитал дед генерал как мальчика… И в Академии ее все воспринимают как парня, «своего», не видят в ней девушку… Кроме, правда, одного, — тут я улыбнулась, вспоминая Дерека. — Но она не замечает его симпатий, а он очень искренен в своих чувствах к ней…

— Вижу, вы осведомлены о многом из личной жизни курсантов, — заметил ректор. — Как вам это удалось?

— Многое они мне рассказали сами, — призналась я.

— Так доверяют вам?

— Хотелось, чтобы это было так… Когда есть доверие между преподавателем и студентом, процесс обучения проходит более продуктивно.

— Не могу не согласиться…

— Где сейчас Элизабет? Что с ней будет? — поинтересовалась я.