Проклятие Усердия. Том 2

Таким незамысловатым образом «глава совета» подвёл всё к самому дотошному этапу переговоров, выгадав себе время на размышления касательно иных способов добраться до хотя бы части знаний церкви. У Бельвиосов был резонный повод стремиться к их получению, и многомудрые маги не собирались отказываться от такой возможности. Как и все политики, — а высокая аристократия почти всегда являлась таковой, — они искали выгоду даже в поражении.

И это Виктора, без особых проблем раскинувшего сеть своего восприятия на довольно-таки серьёзно защищённый зал, сильно раздражало. Не тем, совсем не тем должны сейчас заниматься старейшины — суть лидеры крупнейших ветвей внутри семьи. На их родной дом напали, а они пекутся о призрачной возможности прикоснуться к тому, за что в обычных обстоятельствах всю фамилию могли и на костёр отправить. А ведь их умы сейчас должно занимать восстановление уничтоженного и предотвращение возможности нанесения таких ударов впредь… если бы это действительно было нужно роду.

Вновь проклятый задумался о факте предательства. Удар изнутри был, очевидно, единичной акцией, о которой все причастные если не знали точно, то как минимум догадывались. Иначе стали бы они вести себя так, словно ничего особенного не случилось?

Основная часть личности проклятого не принимала этого. Но при этом опыт и память реципиента, которые Виктор одновременно и воспринимал как часть себя, и разумом отделял одно от другого, говорили, что причин «странному» поведению могло быть великое множество. Начиная от необходимости продемонстрировать кому-то из членов делегации церкви собранность Бельвиосов и отсутствие паники в их рядах, и заканчивая банальной, присущей всей аристократии мании на ношение масок. Это ведь так просто — спрятать настоящего себя за обманкой, и не раскрываться даже перед близкими людьми.

Между прочим, явление достаточно массовое, и произрастающее из весьма жёстких методов воспитания «высоких» аристократов. Благо, фамилия сильнейших магов королевства все перегибы сконцентрировала в другой плоскости, и имя ей — магия. Вот если в ней ребёнок был плох, то от стандартов обучения и воспитания отступали. Порой — отступали серьёзно. Но так как бесталанность в роду была явлением очень редким, и хоть какой-то маг мог получиться даже из полукровки, «уникумов» было совсем мало.

Тяжко вздохнув, Виктор поёжился под лучами не такого уж и дружелюбного весеннего солнца. Он лежал на ребристом скате крыши одного из строений, расположенных достаточно близко к совещательной зале, и до самого последнего момента внимал услышанному в её стенах. Не от скуки, а из нужды, ибо пребывать в неведении проклятый не хотел. Слишком уж много вокруг него началось подозрительных шевелений, начиная от попытки подсунуть в его «свиту» с десяток прибывших неведомо откуда, но «верных, опытных и готовых умереть за господина» рыцарей, и заканчивая предложением наладить переписку сразу с двумя старейшинами, которых Виктор ван Бельвиос раньше только издалека и видел.

И всё это навалилось на проклятого даже не за один день, а за пару часов, сразу после того, как он вместе с Артуром Наомом прибыл в поместье и провёл некоторое время за преинтереснейшей беседой. Паладин, несмотря на бога, ему благоволящего, оказался ответственным и серьёзным человеком, не побрезговавшим ввести «подопечного» в курс дела. До знакомства с наставниками, конечно, вчера не дошло — тех банально «закрутили» Бельвиосы, но вот просвятить «святого» касательно его нового статуса, прав и обязанностей Наом Виктора вполне себе смог.

Как в одном человеке сочеталась такая мания к совершенствованию искусства владения мечом и целый комплекс качеств, делающий из Артура переговорщика высшего уровня, проклятый искренне не понимал. Но по-доброму завидовал, и твёрдо намеревался докопаться до секрета паладина. Такая способность была нужна Виктору, как вода потерявшемуся в пустыне бедолаге, ибо от того, сможет ли он стать не просто рубакой, но и крупной рыбкой в местном болоте зависело очень и очень многое. Одним мечом многого не навоюешь, если ты, конечно, не в десятке сильнейших людей континента. И даже сотни, тысячи мечей было недостаточно для обретения и поддержания подлинной независимости. Нужно было уметь договариваться, для чего, конечно же, нелишними были сила и статус.

И если со статусом у Виктора всё было более-менее, то вот с силой пока возникал затык. Не был проклятый древним мастером боевых искусств, как не был и могучим магом, решившим переродиться в теле попроще, что б, значится, закалить свою волю и заново прочувствовать путь к вершине. Практик духовных искусств, о которых многие думали, как о сказке и выдумке, всего лишь хотел жить — и не более того. Все его усилия были направлены на выживание, и потому сейчас специфичные знания были, так скажем, не очень полезны. Даже воздействие на души, в перспективе эффективное в бою, нужно было отрабатывать на практике где-нибудь подальше от церкви. Кто знает, как служители пантеона девяти поведут себя с носителем таких способностей?