Проклятие Тутанхамона

Любопытно, но оказалось, что слухи, касающиеся нелегальных действий Картера и Карнарвона в гробнице, все-таки просочились в прессу. И несанкционированное проникновение исследователей в Вестибюль, имевшее место 26 ноября 1922 г., и тот факт, что они незаконно изымали из нее античные предметы, подметил британский египтолог Артур Уэйгалл (1880–1934). Поначалу он работал вместе с Картером, но затем, в начале 1923 г., он поступил на службу в «Дейли Мейл» в качестве специального коррес-пондента-египтолога в Луксоре, составляя ежедневные отчеты о продвижении работ в гробнице. Возмущенный эксклюзивными правами лорда Карнарвона на передачу информации «Таймс», Уэйгалл писал Картеру из отеля «Уинтер Пэлэс», пытаясь убедить его снять растущее возмущение против него и лорда Карнарвона в международной прессе. В одном месте своего письма (написанного с искренней тревогой одного египтолога о другом) Уэйгалл писал:

«Ситуация такова. Вы и лорд Карнарвон сразу же допустили ошибку, когда вскрыли гробницу, полагая, что британский престиж в этой стране все еще высок и что вы можете делать все, что вам угодно, как вы привыкли к этому в прежние дни. Вы открыли гробницу в тот момент, когда от одной пустяковой искры мог взлететь на воздух весь пороховой склад, когда была необходима тончайшая дипломатия, когда египтяне начали действовать такими средствами, с коими незнакомы ни вы, ни я, и когда один ложный шаг мог нанести тяжелое бесчестие нашей с вами родине. Вы вскрыли гробницу, даже не уведомив о ней представителя египетских властей, и поэтому вся местная администрация получила повод утверждать, будто вы воспользовались возможностью похитить кое-какое золото из тех многих миллионов фунтов, о которых вы сами говорили (я лично узнал об этом по слухам, восходящим к вам)»⁴³.

Не примерившись, Уэйгалл загнал гвоздь по самую шляпку. Картер и Карнарвон более уже не могли делать все что угодно. Ситуация в Египте изменилась, и они были вынуждены держать себя так же, как и прочие иноземцы. Поскольку Уэйгалл сам несколько лет занимался антиквариатом, он отлично понимал, о чем идет речь. Его письмо к Картеру было выдержано в дипломатическом духе, но если попытаться читать между строк, совершенно ясно, что изыскания Картера и Карнарвона внутри гробницы стали предметом слухов среди местного населения, которое слышало эти рассказы от охранников, приставленных самим же Картером к гробнице. Весьма вероятно, что Уэйгалл услышал эти слухи и захотел предостеречь Картера и Карнарвона, понимая, что если данный факт получит широкую огласку, это может повлечь за собой беспрецедентные последствия, способные привести к закрытию гробницы. Но в то же время это письмо показывает, что Уэйгалл к тому времени уже основательно отдалился от лагеря Картера и Карнарвона⁴⁴.

Остается лишь сожалеть, что авторы вынуждены рассматривать теневые аспекты, стоящие за открытием гробницы Тутанхамона. Раскопки столь потенциально опасного материала могли лишь запятнать и без того шаткую репутацию Говарда Картера и пятого графа Карнарвона. Однако исследования этих двух энтузиастов в связи с гробницей были вполне обоснованы, если читатель в состоянии понять их связь с тем, что Пери Мэйсон назвал «делом о пропавших папирусах».

Глава четырнадцатая СКАНДАЛЬНЫЙ ДОКЛАД

=============================================================================================

Это происходило весной 1924 г., и для Картера все было кончено. Он приказал свои коллегам прекратить работы в знак протеста против того, как с ними обращались Министерство общественных работ и Служба древностей, а также против того, что жены их коллег и сотрудников не были допущены в гробницу Тутанхамона. Концессия на расчистку и изучение гробницы Тутанхамона, оформленная на имя леди Альмины, графини Карнарвон, была аннулирована, и ожесточенная закулисная борьба за отмену этого решения окончилась потасовкой. В Луксоре толпы сановников, приглашенных вместе со своими семьями, друзьями и всеми, так или иначе причастными к власти, получили позволение войти в гробницу, причем никто даже не позаботился о том, чтобы сотни мелких предметов остались на своих местах. Древности, уже перенесенные в «лабораторию», были брошены там, где находились, и никто не озаботился вопросами их консервации и сохранения.

Картер понял, что для него осталась лишь одна возможность: попытаться найти поддержку в Британском консульстве и резиденции британского посла в Каире. Он рассчитывал, что верховный консул и другие британские дипломаты в состоянии оказать давление на режим Заглуля и добиться, чтобы Служба древностей выдала леди Карнарвон новую концессию. Ранее Верховный комиссар Египта генерал Элленби предлагал Картеру свою поддержку и даже произвел просто впечатление человека, готового противостоять произволу местной администрации.