Проклятие Спящей красавицы

– Чертовка, до чего хороша! – услышала она скрипучий голос. Обернувшись на него, ожидала увидеть мужичка в годах, но то была женщина. И не пожилая, а средних лет. – Тебе еще не предложили сняться в кино?

– Пока нет.

– Когда начнут, шли всех на фиг. Ни одной влиятельной персоны тут нет, один шлак.

– Да тут полно звезд советского кино! – Она уже видела нескольких артистов, на чьих фильмах она выросла.

– Они ничего не решают, куколка. Продюсеры сейчас вершат судьбы, но эти под конец заявятся, когда все наклюкаются, и начнут выбирать звездочек.

– Для ролей?

– Эпизодических. Молодых актеров будут сначала просто снимать, а потом, возможно, и в кино. Если они смогут понравиться, разумеется. Главные же роли давно распределены!

– Неужели таланту не пробиться в наше время? Без связей, денег?

– Я других времен не знаю, куколка, а начинала еще при Брежневе.

– Вы отлично сохранились.

– Спасибо моему пластическому хирургу, – расхохоталась та. – На самой Любови Орловой руку набивал и был тогда учеником мастера.

– Вас только голос подводит.

– Сейчас я просто сильно охрипшая – вчера на хоккее орала «Шайбу-шайбу!», а так я, когда не снимаюсь, в мультиках детей озвучиваю. – Женщина выпростала свою сухую ладошку в кружевной перчатке. – Я Эллина Модестова. Заслуженная артистка РСФСР.

– Ляля Череша, – это был ее псевдоним. Олей Бородулиной она оставалась только для близких.

– Вишня по-румынски? А я свою фамилию выдумала. Была Кривошляповой. Не узнаешь меня, куколка?

– Извините, нет.

– А я снималась, и довольно много. Но в проходных фильмах. В последнее же время только на театральных подмостках блещу… Да за кадром пищу, – хохотнула она басом.

– Назовите свои роли, чтоб я вспомнила. Последнюю, например?

– О, это был мой позор. – Она закурила дешевые ментоловые сигареты, вставленные в антикварный мундштук. – Я снялась в российском «мыле». Еще и в роли матери главного героя, которому по фильму было двадцать пять! Сериал «За последней партой» смотрела? Про деревенскую учительницу, в которую влюбился сын нового русского?

– С Аллой Даяновой? – Она не могла не вспомнить ее, как «мыло», сделавшее ее известной.

– Эта бездарная выскочка до сих пор не забыта? Как странно. – Эллина поджала тонкие губы, обведенные карандашом так, чтоб казаться больше. – Она пустышка!

– Я читала, что она в Америку уехала, в Голливуде сниматься.

– Кому она там сдалась? – фыркнула женщина, и дым от сигареты застрял в горле, заставив закашляться. – Тут всего через постель добивалась, а в Голливуде конкуренция бешеная – старлетки со всего мира, и все краше Алки.

Оля, выпив фужер, заказала второй. Ей нравилось болтать с Эллиной и слушать ее отзывы об Алле. Можно не вспоминать о соперницах годами, но когда их хают, по душеньке бальзам разливается.

– И артистка она так себе, – продолжила Элла. – Из-за нее несколько дублей делали, хотя сериалы тогда снимали с одного кадра.

– Кто же ее взял на главную роль?

– Ясно, кто – муж!

– Чей?

– Ее.

– Но она же за циркачом была замужем? Грузином каким-то?

– Это второй супруг. А первый – режиссер Полтавский. Он тоже бездарь, но сын влиятельных родителей из мира кино. Он Алку замуж взял еще в институте, но не сложилось у них. А он все равно к ней питал что-то, вот и дал главную роль в своем дебютном сериале.

– Она такая обычная, – вспомнила фотографии Даяновой Оля. – Что в ней мужчины находили?

– Я так и не поняла. А ты можешь попробовать разгадать эту задачку. Алка тут!

– В России?

– В этом здании, – хрипло расхохоталась Эллина, довольная тем, какой эффект произвели ее слова. – В Америке не поперло, вот и вернулась. Сейчас таскается везде, надеется найти дурака, что ее на главную роль возьмет. Брешет о том, что в Голливуде карьеру сделала. Сама же в двух эпизодах снялась.

– Хочу посмотреть на нее!

– Фанатка, что ли?

– Наоборот. С парнем встречалась, когда ваш сериал шел, и он все твердил – была бы ты такая, как Алла, я бы на тебе женился, – быстро сочинила Оля. – Так и бросил меня… Ради химеры.

– Кикиморы, – поправила ее Эллина. – Что внешне, что внутренне. Сама сейчас поймешь, как я права.

– Она идет сюда?

– Пока нет, но явится. Это единственный бар, а Алка любит прибухнуть. Предпочитает крепкое.

Эллина не ошиблась. Минут через десять к бару подошла женщина, в которой Оля не узнала бы соперницу, не подай ее киношная свекровь знак. На деревенскую училку Алла больше не походила. Сложные прическа, макияж, аксессуары. Неестественная худоба. Стеклянный взгляд. Оля подумала, что алкоголизм – это меньшее из зол. Похоже было, что Алла еще и запрещенные препараты принимает.

– Она наркоманка? – спросила Оля у Эллины, когда Даянова удалилась с двумя стопками текилы. Одну несла в себе, вторую в руке.

– Вроде нет. Что-то пьет для похудения. Тайские таблетки, что ли?

И Оля наконец решилась, задала главный интересующий ее вопрос:

– Она все еще замужем за циркачом?

– А как же! Куда он от Алки? Любит ее, не может. Все ей прощает. Сколько раз из чужих кроватей вытаскивал, а все равно не бросает…

– А она его? Не вытаскивала?