Проклятие Шалиона

Потом они прошли к насесту с большими птицами. Бетрис залюбовалась одной из них, ярко-зеленой, с желтой переливающейся грудкой и алой шеей. Птица щелкнула толстым желтым клювом, подвигала им из стороны в сторону, словно прожевывая что-то, и высунула узкий черный язычок.

– Она у нас недавно, – сказал Умегат. – Мне кажется, у нее была тяжелая кочевая жизнь. Мы ее уже приручили, но на это понадобилось немало времени.

– Она разговоривает?

– Да, но страшно ругается. На рокнари, к счастью. Наверное, ее хозяином когда-то был моряк. Марч ди Джиронал привез ее с севера этой весной как военный трофей.

Официальные известия и слухи об этой странной кампании доходили и до Валенды. Интересно, может, и Умегата привезли когда-то сюда как военный трофей? А если нет, то как же он попал в Шалион? Кэсерил сухо прокомментировал:

– Красивая птица, но уж очень неравноценный обмен на три города и контроль над проездом.

– Полагаю, лорд ди Джиронал получил значительно больше всякого добра, чем одна эта птица, – ответил Умегат. – Обоз с вещами, привезенный в Кардегосс, входил в ворота замка больше часа.

– Я тоже имел дело с этими медлительными мулами, – пробормотал Кэсерил, на которое услышанное впечатления не произвело. – Шалион потерял значительно больше, чем выиграл в этой непродуманной кампании ди Джиронал.

Брови Исель вскинулись.

– Разве мы не победили?

– Смотря что считать победой. Мы сражались с рокнарскими провинциями, не один десяток лет тесня друг друга взад-вперед от границы. Раньше это была плодородная щедрая земля, а теперь – пустоши. Фруктовые сады, оливковые рощи и виноградники выжжены и заброшены, фермы покинуты, животные одичали или повымерли с голоду… к процветанию государства ведет мир, а не война. Война только передает владение землей от более слабого более сильному. Еще хуже, когда купленное кровью продается за деньги, а потом его крадут снова, – и он задумчиво и печально добавил: – Ваш дедушка, рей Фонса, купил Готоргет ценой жизни своих сыновей, марч ди Джиронал продал его за триста тысяч реалов. Страшное превращение – когда кровь одних людей становится золотом других. Превращение свинца в золото – ничто по сравнению с этим.

– Может ли на севере когда-нибудь установиться мир? – спросила Бетрис, испуганная его непривычной горячностью.

Кэсерил пожал плечами.

– Нет, пока война приносит прибыль. Рокнарские принцы ведут ту же игру. Это всемирная коррупция.

– Выиграть войну – значит положить ей конец, – задумчиво проговорила Исель.

– Увы, теперь это лишь мечта, – вздохнул Кэсерил. – Разве что рею удалось бы сделать это так, чтобы его дворяне не заметили, что утратили свои будущие доходы. Но нет. Это просто невозможно. Шалион не может в одиночку нанести поражение всем пяти провинциям Рокнара, а если бы и случилось такое чудо, то у нас ведь в любом случае нет обученного флота, чтобы удержать в дальнейшем побережье. Если бы все наши кинтарианские королевства объединились и сражались в течение целого поколения, то один сверхсильный и могущественный рей смог бы воссоединить и подчинить себе всю землю целиком. Но человеческие, духовные и денежные потери были бы огромны.

Исель медленно произнесла:

– Огромнее, чем эти вечные потери на бесконечной, кровопролитной войне, иссушающей жизнь на севере? Заплатить однажды – лишь однажды – и навсегда.

– Но нет никого, кто бы взялся за это. Нет человека, обладающего такой энергией, знанием и волей. Рей Браджара – старый пьяница, таскающийся за придворными дамами, Лис Ибры связан внутренними междоусобицами, Шалион… – Кэсерил заколебался, поняв, что эмоции вывели его на путь откровенности, несовместимой с политикой.

– Тейдес… – начала Исель, и дыхание у нее перехватило. – Может, это станет делом Тейдеса, когда он вырастет.

Кэсерил подумал, что заняться этим делом не пожелал бы никому. Мальчик, правда, обладал необходимыми талантами, но таланты еще надо развивать и шлифовать не один год…

– Завоевание – не единственный способ объединить людей, – заметила Бетрис. – Есть еще и брак.

– Да, но никто не может сочетать браком три королевства и пять провинций, – фыркнула Исель. – По крайней мере, за один раз.

Зеленая птица, видимо, раздраженная тем, что на нее перестали обращать внимание, неожиданно разразилась непристойной бранью на вульгарном рокнари. Хозяин точно был моряк, решил Кэсерил. Умегат сухо улыбнулся, заметив, как Кэсерил невольно хмыкнул и вскинул брови, а Бетрис и Исель зажали ладонями рты и, покраснев, переглянулись. Грум мягким движением потянулся за колпачком и надел его птице на голову.

– Спокойной ночи, мой зеленый друг, – сказал он. – Полагаю, ты еще не готов вежливо беседовать в приличном обществе. Может, лорд ди Кэсерил возьмется обучить и тебя дворцовому рокнари и положит конец этому безобразию, а?